С/С том 29. Никто ничего не заподозрит. Спокойной ночи. Игра в гольф
Шрифт:
— Я должен ее обмануть. Снова ложь и ложь. Я должен получить эти деньги. С деньгами я изменю свою жизнь, свою будущую жизнь! Я должен обмануть ее. Я должен заставить ее поверить, что она получит своего мужа. Я должен усыпить ее бдительность и заполучить на борт судна. Да, ты прав, друг мой. Если, и только тогда, если она станет помехой, когда узнает, что не получит своего мужа, я предоставляю ее в твое распоряжение.
Он обхватил свою лысую голову руками и простонал:
— Мои соотечественники доверяют мне. Она тоже доверяет мне. И только потому,
Пока Фуентес слушал причитания Мануэля, в его мозг неожиданно закралась страшная мысль.
Если этот правдолюбивый человек, господин своего слова, отошел от правды и может предать любого из своих соотечественников, какая уверенность останется в том, что он получит свой миллион долларов, тот, который обещал ему этот господин своего слова? Допустим, он прикажет ему убить Аниту, когда они окажутся на борту с пятью миллионами. Закончится все на этом? Не решит ли этот господин своего слова, что пять миллионов лучше, чем четыре? Не изобьет ли он его до беспамятства… А что, если и его ожидает судьба Аниты, кормить акул?
Фуентес почувствовал, как его охватила дрожь от страха, как мурашки побежали по всему телу.
Мануэль не смотрел на него, теперь он только смотрел на свои огромные руки.
— Это единственное решение. Остается только обмануть ее, — бормотал он.
6
В отвратительном настроении Том Лепски сидел за своим столом в дежурном отделении управления полиции Парадиз-Сити. Он просматривал сводку по городу и ворчал. Его скверное настроение было связано с женой: спор, в котором он, как всегда, потерпел поражение, что его, как всегда, злило.
Лепски любил поспать. Поэтому ему приходилось везде мчаться, чтобы успеть на работу. Однако это его не беспокоило. Он точно до секунды рассчитал время, которое ему необходимо, чтобы своевременно примчаться в управление полиции.
Но ничто он так не любил, как свой завтрак: три яйца, поджаренный бекон, тосты, джем и кофе. В 7.15 Кэролл вставала, шла на кухню и готовила ему завтрак, пока Лепски брился, принимал душ и одевался.
В это утро он уже успел натянуть сорочку и намеревался влезть в брюки, когда его нос конвульсивно задергался. Он не почувствовал привычного аромата поджаренного бекона и не слышал бульканья воды с варившимися яйцами. Озадаченный, он направился в кухню. В дверях спальни стояла Кэролл, подняв высоко на вилке кусок сочной ветчины, очень аппетитный.
— Э-э-э… дорогая, что с моим завтраком? — проговорил он, заикаясь.
— Без свежей сорочки не будет никакого завтрака, — отчеканила Кэролл.
— Сорочки? — Лепски удивленно открыл рот. — Что общего между сорочкой и завтраком?
— Ты не надел свежую сорочку, которую я приготовила тебе вчера вечером.
Лепски издал звук, который испугал бы пуму.
— Чертова сорочка не имеет ничего общего с завтраком! Давай завтрак!
— Твоя сорочка жутко грязная. Неужели у тебя нет ни грамма гордости? — отчеканила она.
— Гордости? Причем здесь гордость и как она связана с моим завтраком?
— Лепски! Ты носишь сорочку уже три дня, — проговорила Кэролл медленно и отчетливо. — Это — позор! Я старалась и приготовила тебе свежую, надень ее!
— Днем больше, днем меньше не имеет значения. Давай завтрак!
— Я не потерплю, чтобы ты, детектив первого класса, ходил как бродяга! Не наденешь свежую, завтрака не получишь!
Лепски помедлил. Времени оставалось в обрез. Он жаждал получить свой завтрак и, взглянув на решительное лицо Кэролл, простонал, сдернул с себя сорочку да так, что от нее отлетели кнопки. И в то время, как он натягивал новую, Кэролл удовлетворенно направилась в кухню.
В управление он опоздал на десять минут. Макс Якоби сначала намеревался подтрунить над ним, но, увидев кислое выражение его лица, решил воздержаться.
— Кубинцы! — входная дверь хлопнула от удара ноги Лепски, — Ты только посмотри на этих свиней, ну и ночка!
Он повернулся в сторону Якоби и показал ему донесение о ночных происшествиях.
— Каждую ночь эти чертовы кубинцы учиняют беспорядки. Иммигранты! Скоро Флорида станет от них такой же, как Чикаго!
— Да, работой они нас обеспечивают, — поддержал его Якоби.
На столе Лепски затрещал телефон, он схватил трубку и рявкнул:
— Лепски!
— Говорил ли вам Якоби? Это Ларри. Этот тип пришел в себя. Доктор сказал, что мы можем его допросить в течение трех минут. Мне заняться этим или хочешь сам?
— Сам! — рявкнул Лепски. — Буду через десять минут.
Он бросил трубку и выскочил.
— Поехали, Макс! Этот убийца и грабитель пришел в себя. Поехали!
На пути в больницу, когда Лепски сосредоточенно лавировал среди других машин, Якоби сказал:
— У тебя прямо-таки шикарная сорочка, Том.
Лепски подозрительно посмотрел на него, уж не разыгрывает ли его Макс.
— Ты находишь?
— Точно. Просто удивляюсь, как это тебе удается так менять сорочки. Одну за другой!
Лепски высокомерно посмотрел на него.
— Это вопрос гордости. Я полицейский экстра-класса в городе и должен быть экстра-класса во всем. Так как полиция предписала, нельзя отступать от правил: будь всегда аккуратно и чисто одет. Но раз уж ты заговорил о сорочках, то твоя, Макс, просто позор.
— Возможно, — вздохнул Якоби, — но следует учесть, что у меня нет такой жены, как твоя Кэролл. От нее просто с ума можно сойти.
Лепски мрачно посмотрел на него.
— Причем здесь она? Хорошо, Кэролл стирает, но каждый уважающий себя человек должен менять сорочки каждый день. Будет лучше, если тут ты изменишь свое мнение и учтешь это.
— Ясно, — снова вздохнул Макс. — Я учту это.
Главный врач госпиталя доктор Джеральд Скиннер принял их в своем кабинете. Он был длинным, худым и уже начинал лысеть. Доктор всегда был очень занят.