С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король
Шрифт:
Фримен вопросительно посмотрел на него.
— Да, это более чем серьезно.
— Вы выкрутитесь, Джонни. В вас есть что-то такое… Я не знаю что, но я бы поставил на вас.
— Не ставьте слишком много, — сказал Джонни, принужденно улыбаясь. — Я не хотел бы, чтобы вы проиграли.
Он прошел в свою комнату и растянулся на кровати. Что делать? Он хотел поехать на юг, но, поскольку они знают его маршрут, он может попасть прямо в руки Массино. Джонни размышлял. На первый взгляд, риск громадный. Но, может быть, принимая все во внимание, поехать туда? Через
Около часа он лежал на кровати с тягостным чувством человека, попавшего в ловушку. Потом в дверь постучали, и вошел Фримен.
— Мне нужно пойти поработать, Джонни, — сказал он. — Я вернусь поздно. Почему бы вам не остаться?
— Нет.
Джонни поднялся.
— Как вы говорили, все устроится. Я уеду до того, как вы вернетесь. Я вас благодарю за все.
Он внимательно посмотрел на Фримена.
— Вы, может быть, даже не подозреваете, но без вас я был бы уже труп.
— Я не думаю, что все это так серьезно. Эти три типа?
Джонни протянул ему руку.
— Чем меньше вы об этом узнаете…
Они пожали друг другу руки. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, затем Фримен ушел.
Через окно Джонни видел, как тот, держа сумку в руке, углубился в джунгли.
Что теперь делать? Он дотронулся до своего святого Христофора. Ожидать наступления ночи? Почему бы не уйти сразу? Ему очень хотелось выбраться из душных джунглей и пойти по шоссе. Вытащив пистолет из кобуры, он проверил его и спрятал снова. После этого он взял свой чемодан, внимательно осмотрел свою комнату, чувствуя, как сжимается сердце при мысли о расставании, тем вышел из дома и по тропинке добрался до шоссе.
На это ему понадобилось около получаса. Этот путь (нова разбудил дремавшую боль в ноге.
Оказавшись на дороге, он продолжал идти немного хромая. Пройдя примерно три километра от домика Фримена, он остановился, прислонился к дереву и стал смотреть на проезжающие машины. Грузовики, легковые автомобили, туристские автобусы ехали по обеим сторонам шоссе. Он поднимал руку, но никто не останавливался. Джонни подумал, что это, в конце концов, дело терпения. Но через час решил продолжать идти дальше.
Сейчас нога снова болела и он думал с беспокойством, что повреждение не такое уж легкое. Остановившись в тени, он уселся на траву, чтобы отдохнуть. В этот момент открытый грузовик остановился метрах в двадцати от него. Джонни схватил чемодан и направился к грузовику. Шофер вышел из кабины и поднял капот. Он осматривал мотор.
Джонни подошел и внимательно осмотрел его. Высокий, худой, лет двадцати семи, с длинными коричневыми волосами, в грязных брюках. Он казался неопасным.
— У вас неприятности? — спросил Джонни.
Человек поднял голову. «Занятное лицо», — подумал Джонни. — Тонкое, с маленькими близко поставленными глазами, маленькими губами и длинным носом и угрюмое выражение, которое Джонни хорошо знал.
— Неудача?
— Я из неприятностей не вылезаю. Вся моя жизнь — сплошные неприятности. Это опять свеча.
Он отошел от грузовика и закурил.
— Подожду, пока мотор остынет. Вы едете автостопом?
Джонни поставил чемодан.
— Куда вы едете?
— В Лидул-Крик. Я там живу. Это немного не доезжая Луи-Сеймара.
— Я заплачу за проезд, — сказал Джонни.
Человек бросил на него острый взгляд, оценивая его новую одежду.
— Десять долларов. Идет?
Джонни мог угадать, когда человеку нужны деньги. Он видел такое выражение уже сотни раз.
— Идет.
— Договорились, старина. Я вас отвезу. Значит, десять долларов?
Джонни залез в карман и вытащил банкноту достоинством десять долларов.
— Можно авансом, и больше не будем об этом говорить.
Он схватил деньги длинными тонкими пальцами.
— Я сейчас сменю свечу. Садитесь, старина.
Через десять минут шофер сел в кабину.
— Меня зовут Эд Скотт, — заявил он, нажимая на стартер.
— А меня Джонни Бьянко, — сказал Джонни.
Грузовик с ревом выехал на дорогу.
— Что это вы перевозите, Эд? — спросил Джонни через несколько километров.
— Креветки.
Скотт саркастически улыбнулся.
— Каждый день, кроме воскресенья, я гружу сто корзин креветок и везу их в Ричмонд. Сто восемьдесят километров. Туда и обратно триста шестьдесят. В этой кабине я провожу четыре часа только в один конец, это означает, что каждый день я отсиживаю на этом сиденье восемь часов. Мне нужно подниматься в пять часов утра, чтобы загрузиться. Возвращаюсь домой около семи. У меня контракт на три года с четырьмя ресторанами высшего класса в Ричмонде. Но у меня было помутнение, когда я подписывал контракт. Это такая проклятая работа.
Джонни слушал его, думая, что это грустный и тяжелый способ зарабатывать кусок хлеба.
— Черт возьми, — продолжал Скотт, — я совсем сошел с ума. Фреда меня предупреждала… Это моя жена. Но вот: я никогда не слушаю женщин, Они все время что-то болтают. Они говорят все, только чтобы слышать звук своего голоса. Но через восемь месяцев такой работы я понял, что Фреда более проницательна, чем я. Год назад я работал для одной компании во Флориде. Они платили хорошо, работа была не очень утомительной, но это не для меня. Я не могу гнуть горб для патрона. Мне нужно работать на самого себя.
Он взглянул на Джонни.
— Вы такой же, как и я?
— Я такой же, — ответил Джонни.
Он вытащил пачку сигарет и протянул ему.
— Сигарету?
— Почему бы и нет?
Джонни зажег две сигареты и одну передал ему.
— Я откладываю деньги, чтобы купить этот грузовик, и вот, влип с этим контрактом. Мне нужно каждый день возить эти проклятые креветки в Ричмонд, иначе они мне переломают все кости. А что это мне приносит? Я зарабатываю сто пятьдесят долларов в неделю, и на них я должен жить вместе с женой, содержать эту коробку, платить налоги и все остальное, и получается, что я работаю задаром.