S-T-I-K-S Изолированный стаб

Горшенев Герман

Сидя в изолированной банке, ты не отдаёшь себе отчёта, кто ты и что ты, а сейчас я реально почувствовал, что нам подарил Стикс. В одном из проходов, когда надо было разломать несколько старых металлических конструкций, одна из железок подло лопнула, одарив пару человек десятком небольших кусков железа в брюшину, руки-ноги и лицо. Огромные рваные раны, порезы и кровь, бьющая фонтаном, приведшая мастеров в панику, с нашим знахарем оказались маленькой неприятностью. Хотя наш медперсонал по традиции и материл на чём свет стоит всех, кто попадался в его поле зрения, как болезных, так и прочих сочувствующих, но под руками Сестры Аси рваные куски мяса срастались в розовые полоски. Уже через пару минут дёргающийся, сучащий ногами парень

с окровавленными руками, прижатыми к животу, успокаивался и начинал улыбаться, переставая чувствовать боль. Материться наша медпомощь не перестала, и когда снимала с себя измазанный кровью сарафан и надевала из запасов аборигенов рабочую робу вместо испорченной одежды. Выглядело это всё странно, но уже через пару часов раненый парень попросился, чтобы его спустили с носилок и просто немного помогали идти, придерживая под руку. Остальных мужиков Сестра Ася подлечила походя, хотя их раны тоже выглядели рваными и страшными.

Я шёл и думал. Один рукопашник, один знахарь и что-нибудь вроде меня, для того чтобы остальным скучно не было, и стаб превратится в неприступную крепость, в оплот, но ничего подобного нигде не было. Где бы я ни оказался, те умения, которые мы привыкли принимать как должное, выглядели в остальных местах чудом.

Так, погружённый в свои мысли, я и дошёл до цели нашего путешествия. Мне удалось прожить в своём мире долгую жизнь и провести её среди большого города, а не в заброшенной деревне. Среди моих знакомых было немало людей в погонах, и, разумеется, мне рассказывали о складах мобрезерва, но прочувствовал я это только здесь, в Стиксе. Это невозможно понять, пока не увидишь своими глазами. Слева от меня хранили сахар, а справа, на нижней половине стеллажа, — тушёнку, а на верхней части — сапоги. Два ряда штабелей высотой двенадцать метров уходили вдаль пещеры, на всю длину света моего налобного фонаря и терялись в темноте. Поймал себя на мысли, что стою как ребёнок с открытым ртом. В соседнем ответвлении пещеры, с аккуратно ободранными краями, чтобы удобно было пройти погрузчику, хранили одежду. На стеллажах метров шесть высотой, запакованные в полиэтилен, свёрнутые аккуратными цилиндрами, лежали шерстяные одеяла — сотни тысяч штук. Миллионы ящиков были расположены в гигантских штабелях.

Воняло. Видны были следы боя, стреляные гильзы и куски обглоданных костей, клочки одежды. Около одного из стеллажей валялся ППШ. Круг подошёл и поднял оружие:

— Какой красавчик, иди к папочке.

— Откуда он тут взялся? — поинтересовался я, понимая ППШ как оружие Великой Отечественной войны, а не как средство обороны современного солдата.

— Добрая Милая Крёстная, да ты что? Это же тыловики. Это отличный автомат, семьдесят один патрон, сносу ему не будет, тем более они из него не стреляют. Они его только носят и чистят. Он же им для важности нужен, а эти места сверху охраняют совсем другие люди, — поцокал языком и ещё раз осмотрел автомат, вытянув руку.

— А я думал, их уже в охотничьих магазинах все распродали, — пожал я плечами.

Подошёл Мося. У него на плече висел ПКМ с куском расщепленного приклада, без короба, а просто с болтающимся обрывком ленты, патронов на семьдесят пять. Взял из рук Круга автомат, покрутил немного, покачал головой и вернул обратно. Затем отправился осматривать стеллажи с нашей добычей. Разбросанной стрелковки было немного. Это и понятно. Глубоко под землёй вооружённые люди были больше по традиции, чем за надобностью. Ну и кто будет с оружием в руках грабить мешок с сахаром или пытаться украсть тысячу-другую завёрнутых в целлофан шерстяных одеял? Все гильзы аккуратно собирались и складывались в мешки. Из-за одного из стеллажей вышел сияющий мужичок с неверящим взглядом, держащий в руках целый пучок новеньких, завёрнутых в промасленную бумагу резцов для токарного станка. Чего-либо военного, кроме оружия съеденных охранников, больше на складе не было, зато было всё остальное.

Многое

из того, что не имело ярких упаковок и не являлось вожделением обывателей, но в случае экстренной ситуации могло быть полезно, скупалось государством в эти бесконечные закрома госхрана. Скорее всего, не без откатов и воровства, но много полезных и добротных вещей было спрятано на чёрный день и хранилось в подобных местах нашей необъятной Родины.

На паллете с мешками с сахаром, всего на одном из мешков была наклеена невзрачная бумажка «Сахар и дата». Ящик с сапогами — «Сапоги резиновые». Был только размер, номер партии и номер завода, и всё. Гайки М6 ГОСТ — тонна. И так бесконечно.

Складами была запутанная сеть естественных пещер глубоко в горе, оборудованная под хранение. Система вентиляции, постоянная температура и десятки километров стеллажей с ценным имуществом внушали уважение. Аборигены светились, но радость быстро обламывал Мося. Вот сейчас он был совсем как Король Артур, только демократами не обзывал, а обзывал совсем не так, но пинки и подзатыльники лились бурной рекой. Обрадованным мастерам напомнили, что проходов много и осторожно посматривать по сторонам недостаточно.

Взбодрённый народ забегал. Нашли резервный генератор и убедились, что выхлоп куда-то уходит, но не в пещеру. Дали свет и кинули зарядку на кары и автомобильные аккумуляторы с хранения. Вся система склада вынырнула из темноты, и теперь можно было рассмотреть закрома родины во всей красе. Исследовать всё не стали, просто попросили наших квазов сопроводить мастеров и сходить ещё метров на триста в глубину боковых проходов, чтобы посмотреть, есть ли там ценное. Из пары проходов притащили ящики. В остальные, после разведки, даже не ходили. Несколько раз рявкали пулемёты, и наши бойцы то и дело перехватывали некрупных заражённых. Закрывали небольшие проходы.

Я понимаю баррикаду как груду мусора с флагами, с тёткой, держащей ружьё и показывающей обнажённую грудь, или как груду мебели из американских ужастиков про зомби. У мастеров баррикада была системным изделием. С помощью погрузчика они притаскивали тяжёлые ящики, перегораживая проход аккуратным штабелем неподъёмных чурок с алюминием, мешков с сахаром и рисом. Быстро прихватывали между собой укрепляющие конструкции с помощью саморезов и болтов и делали следующий слой. Иногда разбирали стеллажи и собирали уже поперёк прохода, а затем плотно наполняли полки неподъёмными ценностями, образуя сплошную стену.

Местные умельцы отыскали автомобильные колёса и собрали из кара и здоровенных деревянных ящиков паровозик. Это я не шучу. Метра полтора на полтора деревянные ящики скрутили по два и приделали по три оси колёс. Электропогрузчику колёса тоже поменяли на большие, спереди добавили дополнительный блок аккумуляторов, а на крышу поставили бензогенератор. Теперь складской транспорт стал похож на лифтованный «крузак» из анекдотов времён девяностых про новых русских. Генератор, разумеется, не запускали, и творение двигалось почти бесшумно от подзаряженных аккумуляторов. На подходе уже собирался второй паровозик.

Один из «Утёсов» поставили в последний вагон, а остальные загрузили первоочередным. Брали расходные материалы для станков и прочую нужную высокотехнологичную мелочь. В первый транспорт грузили резцы, свёрла, провода, специальный высокопрочный крепёж, измерительный инструмент, электрику и еду. Много еды. Идеально приспособленный для езды по туннелям состав тронулся. Мастера, как муравьи, бросились наполнять вторую колбасную электричку.

Не успели мы проводить эшелон, как Стикс напомнил нам, что расслабленных быстро подъедают. Стены дальних туннелей начали прокапывать небольшие уродливые монстры. Пока их убивали, но уродцы прибывали и прибывали, превращая стены в решето, и из дыр уже начинали появляться более крупные и шустрые заражённые. Я впрягся помогать тащить станок с КПВТ, а рукопашники убежали на передовую. Народ суетился.