S-T-I-K-S. Алтари
Шрифт:
Говорят, что при падении вертолетов, в силу отказа двигателя, существует некая Зона Смерти. Ежели отказ произошел ниже этой зоны, то шанс на выживание сохранялся. За счет того, что падать предстояло не лишком с большой высоты. Но самое интересное, что при аварии на высоте превосходящей верхнюю границу Зоны Смерти, шанс выжить был даже поболее. Поскольку в этой ситуации винт вертолета раскручивался встречным потоком воздуха, что приводило к существенному замедлению скорости падения. И хотя подобный сценарий падения вертолетов вряд ли правомерно было распространять на инвалидные коляски, стометрового падения все же оказалось достаточно, чтобы Паломник, после полного принудительного обнуления энергии молнией, все же накопил некий мизер, позволивший ему буквально у земли немного притормозить. Что, впрочем, не спасло инвалида от многочисленных переломов, а колеса инвалидной коляски от деформации.
И если с первичными последствиями переломов удалось попервах справиться, вколов в бедро дозу спека, из числа запасов ранее принадлежавших мурам. Тремя дозами чудотворного стимулятора Видящая экипировала инвалида,
В ближайшие два часа Паломнику на собственной шкуре удалось прочувствовать всю эффективность забористого наркотика, одновременно являющегося и мощным стимулятором, а так же веществом, подстегивающим регенерацию в десятки раз. Несмотря на то, что на инвалиде, что называется, живого места не осталось, ему хотелось «петь и смеяться как дети…», а так же немедленно совершать массу других идиотских поступков, включающих такой например как: водрузить на спину поломанную инвалидную коляску и бегом, на переломанных ногах, отправиться в ближайшую ремонтную мастерскую Великого Устюга. С тем, чтобы срочно эту самую коляску отремонтировать, а потом устроить загонную охоту на пришлых элитников. В этом плане его неадекватность после укола спека во многом превзошла даже реакцию Рыжей и Блонды, у которых все же сохранились остаточные элементы разумности.
К счастью второй поток сознания, непосредственно отвечающий за действия на уловки третьего не поддался. Будучи по своей природе глубоко рациональным и прагматичным, в чем-то даже ограниченным, он категорически заблокировал реализацию многочисленных глупостей, которыми под действием спека буквально фонтанировал третий поток сознания. Причем в качестве довода использовал тупое, но увесистое: «на сломанных ногах ходить нельзя». Как в этой ситуации вел себя первый поток мышления, отвечающий, по классификации Паломника, за рациональное мышление, инвалид, отчасти придя в себя через два часа и обретя некую целостность сознания, так вспомнить и не смог. Да и не до того ему было. К этому времени обезболивающий эффект спека закончился и Паломника буквально скрутило приступом боли. Отчего он и потерял сознание. Следующие двенадцать часов он провел сидя в коляске и прибывая в состоянии перманентного бреда с краткосрочными периодами пробуждения и просветления сознания.
Чего только не насмотрелся за это время Паломник. Тут и Рыжая в образе суккубы. Причем с хвостом и рогами. И Судья Фараона на фоне тысяч и тысяч крестов, врытых в каменистую выжженную землю, причем на каждом них висел распятый элитник. Особо назойливой выглядел периодически повторяющийся кошмар, с неназываемым в главной роли. Огромная белая многоножка, чуть ли не в сотню метров длиной, взгромоздить тысячетонной тушей на Алтарь венчающий пирамиду и настоятельно требовала от Паломника Белый Камень, категорически отказываясь принимать Алый и Зеленый.
— И где я тебе Белый Камень достану? — возмущался Паломник таким цветовым дофенизмом. — Может быть Белых и не бывает вовсе. Жри что дают. Подобную храбрость и неосторожные высказывания в адрес монстра, имя которого не рекомендовалось даже произносить, можно было объяснить разве что спутанностью сознания Паломника.
По окончанию двенадцати часов, очнувшись в очередной раз, Паломник обнаружил, что его физическое состояние ежели и не соответствует полностью высоким стандартам олимпийского чемпиона по гребле, то весьма близко к этим кондициям. Объективно говоря, он был полностью здоров. Кости срослись. Тело практически не болело. Да и кошмары развеялись. Разве что в ногах ощущалась некая слабость. С другой стороны, когда речь идет о той же академической гребле, в которой, по утверждению знатоков, задействовано девяносто пять процентов всех мышц, то тонус мышц ног имеет первостепенное значение. И тут впору переиначить упреки, предъявляемые стареющим молодоженом к своей юной невесте в первую брачную ночь: На робкое: «Слушай, дорогой. У меня уже руки болят», отвечающим: «А какого ж хрена ты с больными руками замуж выходишь?».
Но на фоне того, что раньше, вплоть до падения, Паломник и вовсе своих ног не чувствовал, а имитировал ходьбу с помощью различных телекинетических уловок, нынешняя тянущая боль в ногах представилась ему долгожданным благом.
От радости он даже скаламбурил: «Надо было падать вниз головой, а не ногами. Тогда, возможно, и поумнел бы немного».
На первый взгляд с Паломником наконец-то все было хорошо. Но это утверждение представлялось справедливым, если рассматривать проблему изнутри. Руки-ноги целы, голова, чтобы ею есть, на месте, а что человеку еще надо. Но если взглянуть вовне, то ситуация выглядела не столь радужной. И причиной тому послужили те же то ли сурки, то ли суслики, которые во множестве расплодились в степи. Вообще-то, ранее Паломник из тех же передач о природе канала Дискавери, которые он во множестве смотрел в своей прошлой жизни, был свято уверен, что для стабильного биоценоза должна была существовать жесткая пищевая пирамида. Естественно, рассуждать о стабильном биоцинозе в Улье было допустимо исключительно по отношению к стабильным кластерам. Имеющим многолетнюю историю существования. Применительно к нынешнему случаю, со степью, в основе этой пирамиды должна была находится та же трава, как кормовая база для следующего уровня. Выше те же суслики и сурки, питающиеся травой, а над ними хищники в лице волков и хищных птиц. При желании, сверху над хищниками, можно было разместить человека. Куда же без него. Вот только
А вот с хищниками случился полный затык. Всякие орлы, судя по всему, попали под ограничение, регулирующее допустимую высоту полета. И были выбиты молниями. А те же волки и шакалы обладали весом, превосходящим критическую массу. И в большинстве своем заразившись спорами, трансформировались в монстров. Ну а далее либо погибли, став жертвами других монстров, либо эволюционировали во что-то значимое и отправились да хотя бы в район того же Белогорска. Где было значительно сытнее. Так что травоядные сурки и суслики остались без контроля со стороны хищников. И, по идее, должны были начать бесконтрольно размножатся, с тем чтобы сожрать вся траву в степи. И в конечном счете вымереть от голода. Во всяком случае тот же Дискавери утверждал, что травоядные просто не могут нормально существовать без хищников. К сожалению, но хищник таки обнаружился. И сейчас он самым настойчивым образом попытался изменить своему традиционному блюду в лице грызунов, с тем, чтобы сожрать Паломника, по логике земных ученых, стоящего на вершине пищевой цепочки. Что, несомненно, являлось грубейшим нарушением биологических законов, регулирующих биоценоз. К сожалению, монстр, приближающийся к коляске инвалида с грацией беременного бегемота, только раз в десять крупнее этого самого бегемота, на эти самые законы плевал со второго этажа. Что до некоторой степени соответствовало его размерам.
Глава двадцать третья
Рисунки на траве
Глава двадцать третья. Рисунки на траве.
Еще совсем недавно, пролетая аки гордый орел над степью, Паломник обратил внимание на то, что поверхность изборождена длинными широкими полосами, хаотично рассекающими травяной покров в самых произвольных направлениях. Он даже было на секунду отвлекся от ощущения прекрасного, вызванного полетом, с тем чтобы попытаться понять что это за абстрактная роспись, украшающая территорию. Ассоциации, пришедшие в голову в первый же момент, связанные с рисунками в пустыне Наска, и предположения о том, что в Улей прямо из Перу много веков тому назад невзначай попало целое племя доинкского периода, и индейцы решили на новом месте возродить масштабную роспись, пришлось сразу же отбросить. Поскольку полосы явно представляли из себя новодел. Степь это вам не скалистая поверхность, лишенная травяного покрова. Опять же полосы были не выложены камнями, а просто процарапаны в земле. Хотя термин «царапина» и не слишком применим к линиям шириной в несколько метров и длинной исчисляемой километрами. Так что будь этим элементам художественной росписи по степи хотя бы несколько лет, они давно бы заросло ковылем. Опять же, об индейцах в районе Белогорска, тем более об индейцах деятельных, созидающих, с претензией на увлечение арт. искусством, никто ничего не слышал. Сходными рассуждениями была отброшена и версия, о том что в абстрактной живописи тренируются внешники-инопланетяне. С тем, чтобы впоследствии, отправившись на Землю, не ударить в грязь лицом, расписывая плато, расположенное на южном побережье Перу. И тут, как и в первом случае, главным аргументом «против» выступил фактор времени. Поскольку история создания многочисленных геоглифов Наска насчитывает не одну сотню лет, а здесь все свеженькое. Можно, конечно, было бы скорректировать последнюю версию, с инопланетянами, привлекая теорию мультиверса. Де мол это на Земле Паломника с момента создания изображений, украшающих каменистую пустыни прошло дофига лет. А где-то на просторах Вселенной все еще многое, в том числе и роспись по мотивам фэнтези детей дошкольного возраста, еще не случилась. Но тут снова образовался некий затык. Судя по попаданцам в Улей из разных веток мультиверса, время в многочисленных реализациях Вселенной высоко синхронизировано. Грубо говоря, те же фараоны вымерли везде, давно и без исключения. Не зависимо от того, что кое-кому из них удалось построить у себя пирамиды Хеопса, а кое-где все ограничились невысокими сооружениями, этак на уровне пятиэтажной панельки. На конечный результат это не повлияло.
Непонятно, в какие дебри тайн мироздания завели бы Паломника рассуждения при виде этих самых непонятных линий в степи. Но тут, на его счастье, вмешался третий поток сознания, который дал вполне логичное и непротиворечивое объяснение происходящему.
По его версии создателем борозд явился пограничник Карацупа, вместе со своим верным псом Мухтаром. Который выйдя на пенсию и будучи перенесенным в стикс не смог смириться с вынужденным бездельем. Вот и продолжил творить контрольно следовые полосы где ни попадя. Тут же появилось и понимание, что пересекать их следует не иначе как нацепив на подошвы обувки лосиные копыта. Ну чтобы погранцы не заподозрили пешеходов в шпионаже. Осталось только понять, а при чем здесь лоси. Судя по историческим хроникам тот же сержант Карацупа задержал целых сто тридцать шпионов и диверсантов. Из которых сто двадцать девять норовили сдрыснуть из Страны Советов. Спрашивается, зачем им копыта, ежели на той стороне «шпийонов» и так готовы были заключить в объятия по братски. И только один, патриотически настроенный юноша, двигался в противоположном направлении, возжелав строить светлое будущее. Правда его тоже, за компанию со всеми остальными, расстреляли. Решением чрезвычайной тройки. А вот самого Карацупу медалькой наградили и денежным довольствием в размере трех месячных окладов. Хотя какой там оклад у сержантского состава.