S-T-I-K-S. Товарищ Резак
Шрифт:
Меня как-то в поход затащили. Товарищ был отпетый турист. В те времена эта колбаса была дефицитом, но где-то он палку урвал. Он её берёг, и это был уже третий поход той самой колбасы. В межпоходье она у него в тряпке в холодильнике лежала, дожидаясь следующего путешествия, а потом неделю в рюкзаке таскалась. В тот раз мы её всё-таки съели. Нормальная колбаса была – никто не умер, все остались довольны.
Эта пирамидка сырокопчёнки оказалась ещё и в вакуумной упаковке. Да она тут три года лежать может, и ничего ей не будет, пока к её лежбищу мохнатая, слюнявая и голодная собака не подкрадётся. Пара штук сырокопчёнки были мной схвачены, ободраны от полиэтилена и съедены, когда на запах расправы подошла кошка. Сцапав и ободрав когтями пару палок, она спросила:
– Банку с тунцом откроешь? На ней ключа нет.
– Тащи – открою.
Меня одарили вопросительным взглядом.
– Сама откроешь, я руководить буду.
Через минуту кошка была около меня с большой банкой в зубах, а я гордо восседал около массивной тележки, на которой стояла паллета с сахаром. Длинная ручка у основания образовывала рычаг. Всё было просто. Это устройство было буквально создано для кормления консервами двух голодных хищников. Поднять рукоять и положить под неё банку. Кошатина опёрлась лапами, перенесла вес своего тела на ручку. Банку, как гильотиной, обрезало пополам. Урча от удовольствия, пантера достала когтем кусок рыбы и отправила в пасть. Способ совсем неэкономный. Полбанки смялось в уродливый кусок жести, но и по количеству припасов у нас тоже лимита не было.
Поели тушёнки, рыбы, консервированных тефтелей и паштетов. Собаку я покормил, а вот человек просто хотел пройтись по отделу с тортиками и печеньями. Срок хранения современных кондитерских изделий, напичканных химией – почти как у тушёнки, но мне завтра с восходом солнца отправляться за подмогой. Как отреагирует собачий желудок, я не знаю, а будет ли у меня возможность санитарных остановок – неизвестно.
Взял себе на заметку – прихватить в дорогу палку сырокопчёной колбасы. Туесок с едой в зубах тащить глупо, но вот палочку отсюда прихвачу – уж больно она хороша. Теперь отдыхать. Я улёгся, прислонившись к кошке. Она наверняка спит более чутко, чем я, и в случае резкого подъёма я это замечу, наверное. Кошатина наверняка поняла, что я это сделал чисто из утилитарных соображений, желая получить живой будильник, но упустить такую возможность поиздеваться не могла. Пантера замурчала, и когтистая лапа почесала мне за ухом. Вот же кошка! Но я слишком устал, таская своего товарища, чтобы возмущаться.
Стыдно сказать, но это был мой первый опыт совместной ночёвки с женщиной в чисто деловых отношениях. Я проснулся с первым заревом за горизонтом, когда полный мрак сменился сероватым небом. Уютно свернувшись калачиком, я валялся, засунув морду под лапу. Пантера лежала, прислонившись ко мне спиной, и уже точно не спала. У меня такое ощущение, что она всегда только вполглаза дремлет.
– Кошатина, ты вообще кто?
– Я думаю, что пантера. Это разновидность ягуаров, но мне досталась самая ровная по окрасу порода. Обычно у всех представителей моего вида на шкуре пятна, а у меня вся шерсть чёрная. Скорее всего, пятна тоже есть, просто одного цвета с базовым окрасом.
– Кошка, я тебя о другом спрашивал, не строй из себя дуру.
Кошка встала, выгнула спину. Она встала как настоящая домашняя кошка. Волна изгиба пошла по хребту назад, а передняя часть спины прогнулась вниз, и когти заскребли по полу. Я это наблюдал не в первый раз, но всегда это выполнялось идеально, с истинной кошачьей грацией. Или умения остаются при трансплантации от предыдущей хозяйки тела, или это были актёрские таланты?
– Я, мой дорогой Блохастый, аналитик у оперативников. Ещё учитель. Когда совсем со здоровьем плохо стало, перешла на осёдлую работу.
– Ты оперативник? Я догадывался, когда тот уродец с кишками в руках выбежал. Нас как-то с объекта в Африке оперативники вытаскивали. Они негров с какой-то отмороженной секты порвали, а когда до брони вели, то глаза, как детям, прикрывали, чтобы впечатлительная профессура от вида кусков трупов в штаны не обделалась. И чему ты детей учила?
– Жить и выживать учила. Знаешь, сколько мне писем приходило потом: «Мария Ивановна, вспомнил, чему учили, и выжил»…
– Мария Ивановна? Ты – Мария Ивановна? Дети, я ваша учительница Мария Ивановна! Достаньте ножи, мы будем учиться ими пользоваться. Саша, не дёргай Анечку за косичку. Валера, ножик держат вот так, лезвием сюда, иначе перебить артерию не получиться. Рык, рык, рык, рык! – невольно вырвалось у меня из пасти.
Пришла моя очередь валиться на спину и дрыгать ногами в воздухе. Немного нарыкавшись, я замер и посмотрел на кошку:
– Ты правда Мария Ивановна?
Пантера посмотрела на меня, как на тупого младшеклассника, ползущего по полу коридора школы и изображающего индейца, а я продолжил рыкать.
Повеселила меня кошка. Теперь всё стало на свои места. Чему я удивляюсь? Актёрское мастерство – это основа её выживания. Она оперативник, а их бывших не бывает, их вообще не увольняют. А чтобы стать аналитиком и учителем, надо достигнуть истинных высот мастерства. Думаю, ролей в её жизни было сыгранно бессчётное множество, от деревенской хабалки до бортпроводницы, нахальной паровозной или скромницы самолётной, строящей глазки, или роль внучки белогвардейца, бросившего в самый трудный час Родину. Миловидная девушка ненавидела своих соплеменников, тоже говорящих на русском, и имела прекрасное образование. При этом дама считала себя благородной графиней и не упускала случая поиздеваться над туристами из России, у которых работала гидом. Роли могли быть какими угодно – а потом происходило перерождение. Деревенская хабалка или тупая француженка, гордящаяся своим происхождением от русской княгини, за долю мгновения превращалась в дикую фурию. Ножи, вилки, ложки, зубочистки, голые руки и ноги – всё это было смертельным оружием. Её этому учили долгие годы. Самые лучшие охранники, морпехи и бандиты вряд ли что-то успели бы сделать, или продержаться против неё несколько секунд. Но и этих секунд, как правило, не бывало. Оперативник никогда не устроит драку на татами, а ударит тихо, быстро и без предупреждения. Многие из целей наверняка даже не понимали, как умерли. Разведка, сбор информации и чёрт знает что ещё поручалось этим специалистам. Вот теперь понятно. Как я и предполагал, кошка с ножей быстренько переучилась на когти, и все её таланты врачевателя и телохранителя тоже стали понятны.
– Собака, иди к миске и на прогулку, – промурлыкала пантера, когда я вдоволь нарыкался. – Тебе уже пора отправляться, пока я твоего хозяина караулить буду.
Глава 5
Пёс. Коллега
Я прекрасно знал, куда бежать, и был в курсе расположения заражённых, несмотря на то, что оказался здесь впервые. Моё внутренне чутьё крепло с поразительной скоростью. Галоп сменяла рысь, а где-то приходилось двигаться ползком, подолгу замирая в укрытии. Я настолько доверился своему чувству, что пару раз даже позволил себе наглость пробежать между двух групп тварей. Я просто был уверен, что развитых среди них нет.
Спасаясь от очередных увязавшихся за мной нескольких бегунов и выбежав на поляну, я буквально носом упёрся в огромную клыкастую пасть. Зверь превосходил меня в холке раза в два, и был как минимум тонн пять весом. Ничего лучше, чем плюхнуться от неожиданности на задницу и сказать: «Ой!» – я не придумал. Зверь стремительно перепрыгнул мне за спину, и в несколько ударов прибил наиболее шустрых преследователей. Когтистой лапой он размашисто отшвырнул трупы заражённых подальше в кусты, метров на пятнадцать. Затем клыкастый гигант подошёл ко мне и оскалился:
– Добрый день, коллега, и чего вы здесь бегаете?
К такому повороту событий я готов не был, поэтому почесал в растерянности задней ногой за ухом и ответил:
– Я не знал, я вас не чувствовал, э-э-э… Ну, как сказать…
– Это у меня умение такое, я могу к очень крупным тварям почти вплотную подбираться, даже сенсы меня не чувствуют. На меня так часто натыкаются, бывает, иногда даже облегчаются, когда нос к носу сталкиваются неожиданно. Пока на пару метров не подойдут, вообще не замечают, – полуговорил-полуурчал мой новый знакомый, отрывая лапой увесистый кусок мяса от большой туши заражённого.