S-T-I-K-S. Товарищ Резак
Шрифт:
Подъехали два видавших виды БТР и несколько новеньких «Уралов», обшитых металлом. С кузова и брони спрыгнули разной степени вооружённости люди, и тут же попали на историю, как Блохастый сверхсекретные патроны на нюх берёт, как мужики броневик сожгли, а остальная бесчисленная бронетехника противника в панике разбежалась. Количество трупов в рассказе смело можно было делить на пять, и я думал, что к концу поездки коэффициент подрастёт. Рассказывали и о странной больнице, где в шкафах с таблетками пистолеты хранят, и о том, что столько всего там было, что приходилось бросать и выбирать самое ценное. Рассказали и о служебных животных, привязанных к койкам, и о санитарах-вивисекторах.
Тут прекрасно все владели оружием и отлично были в курсе различия бронебойных и даже дозвуковых патронов. Почему обычная маркировка у них была неизвестна – для меня осталось загадкой. Мы свои 7н6 давным-давно на мобрезерв отправили, или в Африку на поддержание демократии. У нас даже срочники-тыловики такими на учебных стрельбах не пользовались. Какое-то дикое тут отставание. Да тот же БТР – где они его взяли? Музей ограбили?
Пока ехали, я удобно лежал в кузове грузовика, подложив лапы под морду. Корж с Бубликом ещё раз повторили все чудесные истории. Вдруг кто-то забыл или что-то пропустил? Каждый, кто был в кузове, своим долгом считал меня или потрепать за ухом, или почесать загривок, или погладить. Главное качество домашнего животного – терпение.
Машина остановилась, и меня Бублик почесал по холке берцем:
– Давай, Блохастый, на выход.
Я без энтузиазма поднялся и вылез из кузова через открытый задний борт. Нас привезли в небольшой посёлок, организованный как военный лагерь на осадном положении, весело разукрашенный в стиле хиппи, но который явно строили педантичные немецкие военнопленные. Чистенькие аккуратные домики в стиле баварского городка, пышные клумбы с цветами и дорожки, мощёные плиткой. Аккуратно покрашенные заборчики по пояс человеку высотой радовали самыми яркими краскам. Деревья были большими, но кроны сформировались высоко, и бросалось в глаза почти полное отсутствие сараев. Все улицы просматривались во все стороны. Стены, кирпичные или железобетонные, имели толщину в метр. Окна украшали толстенные массивные решётки и стальные ставни.
Вдоль улицы стояли тумбы из железобетона с узкими бойницами и такими же массивными, как и везде, металлическими дверьми. Эти цилиндры были полтора метра диаметром и чуть выше двух в высоту. Сверху стояли те же горшки с пышными цветами, а бетон был покрашен во все цвета радуги. Замков снаружи не было, а изнутри дверь должна была запираться на засов. Сунув нос в приоткрытую щель, я обнаружил внутри спокойно лежащие на деревянной полке дробовик, десяток коробок с патронами, пару блоков с водой в полуторалитровых бутылках; пахло печеньем. Блестели боками несколько банок консервов. Всё было перемотано стреч-плёнкой, а от оружия шёл явно избыточный запах смазки.
Эти аварийные убежища торчали через каждые два-три дома. На перекрёстках стояли похожие сооружения, но обитаемые, в два этажа, и диаметром они были уже метра в три. На эксплуатируемой крыше размещался крупнокалиберный пулемёт. Весь посёлок был огорожен бетонной стеной метров в пять высотой с оборудованными огневыми точками.
Нашу бронетехнику встречали женщины, дети и суровые бойцы с радостными улыбками на лицах. Люди разгружали коробки, мешки, ящики, и дарили друг другу подарки. Мои друзья радостно набросились на окружающих с волнительной историей про патроны и сожжённую бронетехнику.
Коржа встречала женщина с именем Мальвина – и с пуделем, которого звали совсем не Артемон. Как и положено тупому и коричневому пуделю, подстриженному по последней моде, его звали Чарликом. В моём мире почти всех пуделей тоже почему-то звали Чарликами.
– Я себе тоже собаку завёл, настоящую, служебную. Мы с Блохастым броню мурам сожгли! Порвали тварей в клочки, – известил свою супругу Корж.
Ко мне подбежал вот этот самый стриженый пудель. Припал на все четыре лапы, хвостом виляет в бешеном темпе. Я его полностью игнорирую. Ой, фу-у-у. Полез мне морду облизывать. Отодвигаю его лапой, как кот. Ага, ещё сзади мне понюхай. Да твою же!.. Я плюхнулся задом на землю. Какого туда лезть? Пудель и впрямь направился меня под хвостом нюхать. Кусать животных ниже моего достоинства, и я ещё раз повторил удар лапой, но вложил туда побольше силы.
Кучерявая скотина убежала прятаться за Мальвину. Я служебный, и полностью входить в собачий социум не собираюсь. Между прочим, ещё до окончания института я уже лабораторные на младших курсах вёл, и факультативные лекции читал, и жопу никому нюхать не обязан даже в качестве маскировки.
– Пошли, Блохастый, теперь ты у меня жить будешь, – Корж потрепал меня за ухом.
Обняв жену, он направился в сторону одного из миленьких домиков. Массивная металлическая дверь на четырёх петлях и толщиной в двадцать сантиметров бесшумно отворилась. Просторная прихожая без лишнего хлама, чисто и уютно. Помещения небольшие, и высота потолков от силы два с половиной метра. Много открытого пространства и минимум мебели. Мальвина с супругом ушли на второй, полумансардный этаж, если так можно назвать имитацию крыши из армированного железобетона толщиной почти метр, а мы с пуделем остались внизу. Я удобно завалился на ковре в гостиной, подложив передние лапы под морду. Отсюда просматривалась сразу и прихожая, и большая часть кухни этого уютного домика.
Тупое животное бегало по дому в поисках развлечений, пытаясь вовлечь меня в, очевидно, забавную игру, но было проигнорировано. Попытки лизать или нюхать пресекались ударом лапы. Вскоре развлечение Чарлик себе нашёл.
Засунув морду в приоткрытый шкаф, коричневый стащил зубами шубу и довольно долго её трепал, разумеется, предложив и мне поучаствовать в таком неслыханном развлечении. Я даже ухом не повёл. Тогда тупое животное перешло к плану номер ноль.
Пудель насиловал шубу. Со второго этажа босиком в коротком халате вышла хозяйка:
– Ой, мальчики, вы тут с моей шубой развлекались! Придётся вам теперь на ней жениться, а мне надо будет ждать следующей перезагрузки, чтоб новую принесли. Я после вас её не отчищу. Ха-ха-ха! – и ушла в сторону ванны.
Стыдоба-то какая. И почему мы? Я вообще в другой комнате лежу. Я, между прочим, кандидат технических наук, заместитель заведующего лабораторией, и меня вместе с этим пуделем обвиняют в том, что я с шубой в половые отношения вступил. Лежу, морду закрыл лапами. Блин, идёт обратно.
– Ой, стыдно, Блохастый! Тебе, как большому, должно быть стыдно, это он маленький, а ты-то вон какой крупный, – и поднялась наверх.
Вот при чём здесь я? Это всё животное коричневое устроило, я вообще к этому отношения не имею. Чарлик полез мне морду облизывать. Я его отодвинул. Как-то он меня неправильно понял и полез опять лизаться. Пришлось прижать его немного к полу лапой. Пудель делал попытки выкрутиться и освободиться, но силы были совершенно не равные. Немного придушив, я его отпустил и, как кот, сверху вниз этой же лапой от души хлопнул недоумка по морде. Кучерявый заскулил и убежал. Может, язык прикусил? Скорость движений собачьего тела гораздо быстрее человеческого, поэтому влепил я ему знатно.