С тобой все ясно (дневник Эдика Градова)
Шрифт:
Вот после этого случая я уже нарочно выучил наизусть несколько строк из "романа в стихах": "Ах, ножки, ножки! где вы ныне?" Но Бабуся меня не спросила (а мне было интересно, как она прореагирует).
И на экзамене мне достался Пушкин, но совсем про другое.
И все-таки не хочу, чтобы Мария Степановна уходила, хотя из-за нее "родная литература" с самого начала была мне двоюродной. Боря вчера признался:
"У Бабуси на уроках уютно. Шаблон - никаких тебе неожиданностей. Как оно еще будет
Может, я этого боюсь?
Учусь я хорошо. В моем дневнике есть все оценки, которые существуют в природе. "От двух до пяти", как сказал бы Корней Чуковский (и был бы не прав, потому что у меня как-то была и единица!). В отличники не лезу, но четвертных троек почти не бывает.
Вообще к оценкам "ровно дышу", и это единственное, в чем мы сходимся с Риммой Николаевной. Она давно и хорошо сказала: "Мне не пятерки твои нужны, а чтобы ты не вырос лоботрясом". А вот Томка у нас - отличница, гордость семьи. Посмотрю, что она запоет, когда дорастет до тригонометрии, когда станет продираться сквозь дебри алгебры, когда в физике запахнет элементарными частицами?!
Обычно из школы мы два квартала идем вместе.
– Жаль Бабусю, - сказал я.
– Пожилая женщина отправляется на заслуженный отдых, - возразил Боря. Это нормально.
– Туда ей и дорога, - отрезал Андрей.
– Гады вы!
– заорал я.
– Предатели!
– Какая тебя муха укусила?
– удивился Андрей.
Чем больше я злюсь, тем он хладнокровнее.
– Я ничего плохого не имел в виду, Град ты мой.
– В торжественных случаях или когда хочет уесть, он так ко мне обращается.
– Просто дороги у нас разные. Ей туда, на пенсию, нам сюда - учиться. Тебе, наверное, кажется, что на синхрофазотроне современности восседают две королевы - Физика и Математика. А по-моему, одна - Литература. И нам нужен настоящий учитель, а не... Бабуся.
Боря улыбается и молчит. Он рад, когда мы с Андреем заводимся.
– Но вы же довольны, что она уходит? Даже нескрываете этого. Что она сделала вам плохого?
– спрашиваю я.
– А что хорошего?
– в один голос спрашивают они.
– Да и тебе тоже, - добивает меня Босов, - если вспомнить крыловские времена...
Андрей хохочет. Я обращаюсь к Матюшину.
– Борис Михаилович (он любит, когда его по имени-отчеству), ну если бы твоя Ангелина ушла, ты что бы,закукарекал?
– Ангелина еще молодая женщина, - розовея, отвечает Боря. Взрослый мир он упорно делит на "мужчин" и "женщин". Тоже пунктик.
– Пенсия - это плата за слишком долгую жизнь, - философствует Андрей. Надеюсь, что я не дотяну. Особенно если учесть, что среди моих друзей есть психованные вроде тебя, Град ты мой...
– Как вы не поймете.
– Я даже остановился, потому что эта мысль только что пришла мне в голову, пригвоздила к тротуару.
– Бабусе плохо. Она, наверное, плачет. Вы, люди из КЮРа!..
Они
– Ее никто не любил. Ты тоже. Не притворяйся.
Это правда.
Эта правда привела меня в бешенство.
– Разве может так быть, чтобы человека никто не любил? Никто на свете? Где же справедливость?
На этом два наших общих квартала кончились.
– Где же справедливость?
– снова спросил я их сегодня.
– Почему мы не замечаем людей вокруг?
Тетю Машу, например. Мы даже не здороваемся с ней.
– Какую еще тетю Машу?
– изумились они.
.
– Техничку, касатики, - ехидно объяснил я.
– Правильно Ангелина назвала нас "равнодушными обывателями". Иногда и классный руководитель правду скажет...
– Ангелину Ивановну не трожь, - прорычал Боря.
– Ну да, а когда человек отдал школе всю жизнь и...
– Следила, чтоб мусора не было, - быстро вставил Андрей.
– Я не о тете Маше. Вы отлично понимаете...
– И я о Бабусе, - снова перебил меня Андрей.
– Она следит, чтобы в наших головах не было мусора.
Но той же метлой она выметает и все остальное. Конечно, для нее это "остальное" всего лишь мелкие художественные детали, второстепенные подробности.
Но для меня, извини...
Нет, с Андреем не поспоришь. Задрав голову, я смотрю ему в лицо. Вот кого коснулась - да чти там - схватила и тянет за шиворот к звездам акселерация. До этого лета у Андрея было две брови. Наверное, они тогда тянулись друг к другу, но лишь сейчас я заметил, что они аварийно врезались, словно две черные "Волги", она в другую - только фонтаном кустик волос посередине! Почему природа так несправедлива: одним и рост, и брови, и ума палата, другим...
Ничего не пойму. Но чувствую, что в нашем споре я прав.
Рожков, Карапетяи и Шилин за что-то хотели поколотить Романа-Газету (таким прозвищем он расплачивается за свою начитанность). Но Макешкина встряла и расстроила им всю обедню.
Для Макешкиной Роман Сидоров свет в окошке.
Она смотрит на мир сквозь такое узкое оконце, что ей и этой узкой полоски хватает. Макешкина в первый же день, как он появился, предложила сидеть вместе:
– Сидоров, хочешь со мной?
Но он не захотел ни с ней, ни с кем - так и остался на последней парте один.
Роман-Газета для меня загадка. Он, можно сказать, все еще новенький, хотя его перевели к нам из другой школы в конце восьмого класса. Он горд, одинок и, как выяснилось, трусоват. От драк увиливал.
Вообще-то с прошлого года я тоже против драк.
Последний раз с разбитой мордой я появился в райкоме, когда меня принимали в комсомол. На все вопросы я ответил четко: и про демократический централизм, и про положение в Чили.
– Дрался за честное дело?
– спросили меня напоследок.