С тобой все ясно (дневник Эдика Градова)
Шрифт:
Мы так закопались в гайки-шайбы-болтики, а уроки-то тю-тю!
Хорошо, что в школе не вызывали.
Мой "Фантомас" не прошел - нового учителя нарекли Жень-Женичем, а потом Женьшенем. Пусть будеттак.
Моя фамилия ему ничего не говорит. Ответы и вопросы тоже (потому что их нет). Я и взглядом стараюсь с ним не встречаться, прячу глаза. Как иезуит.
С ним не соскучишься! Новенькое дело придумал.
"Не буду, - говорит, - вас вызывать - сами вызывайтесь. Добровольно. Пусть вашим девизом станет:
"Руку
Посмотрим, сколько добровольцев нашкребется.
Во всяком случае, меня среди них не будет. Уверяю вас, Евгений Евгеньевич.
Сразу после уроков ходили в кино. Полкласса. Раньше "Группа АБЭ" всегда захватывала для себя три места рядышком. На этот раз как-то получилось, что Анд
Йгй с Борей сели вместе, а я оказался среди девчонок.
е заметил, кто сидел слева, а справа - О. С.
Даже не знаю, можно ли доверить дневнику некоторые совсекретные сведения...
Ладно, напишу. Ведь это для меня одного. Слышите, люди! Если вам попадется на глаза эта тетрадь, то дальше не читать! Имейте совесть. Специально пропускаю целую страницу.
Не знаю, как это получилось, но раза два за сеанс (нет, три!) Олина рука коснулась моей. Не помню, что там было на экране, и не могу передать, что происходило во мне. Я все время думал: кто к кому прикасается? Чья рука к чьей? У меня до сих пор шея болит, так мне хотелось повернуться и посмотреть ей в глаза. Но я сдержался.
Черт те что я понаписал? Может, вырвать этот лист?
И как же Любочка? Может, я и тут предатель?
Андрей на меня смотрит зверем. Боря здоровается сквозь зубы. Роман-Газета мяой помыкает, как непобедимый владыка своим рабом в "Анчаре". Женьшеню моя фамилия ничего не говорит. Мария Степановна ушла. К Любочке я сам не смею подойти. Томка на меня все еще дуется за свой первый охаянный борщ.
Римме Николаевне не до нас, она выхаживает больного после тяжелейшей операции и пропадает в больнице.
Люди, я кому-нибудь нужен? Хоть кому-нибудь?
Минус заглядывал в школу, опять в новой модной куртке на шикарной "молнии". Девчонки его окружили.
По-моему, он еще больше поглупел из-за своих усов - ни о чем другом не думает. "Минус интеллект", - бросил Андрей, проходя мимо. Зато причесочка у него - настоящий "дикобраз"!
В одном уютном местечке, где мы с ним курили, Минус похвалялся подвигами своей компании. Лампочки - так, легкое развлечение. Мелкие художественные детали, как сказал бы Босов. Недавно они "сделали профилактику" какому-то прохожему, их искали дружинники, но они успели сквозануть. Т. е. сделать ноги.
Т. е., литературно выражаясь, убежать.
Минус намекнул, что будут дела и похлестче.
Погони, засады, риск - живут как в детективе.
Сидоров пишет научно-фантастический роман о полета космонавтов на альфу Центавра. Дал мне на биологии почитать. Мура! Он нас всех назвал по именам и думает,
Почему он меня не включил в основной экипаж?
Я у него всего-навсего дублер. А героиню у него зовут Соля, и она обладает фантастической способностью превращаться в волну. На море во время шторма. В световую волну во время космического полета. И фигура у нее как застывшая волна.
Это он здорово заметил. Соля - Савченко Оля, конечно.
И еще мне понравилась, даже не понравилась, а прилипла как-то фраза: "Она увидела в его взгляде грусть и нежность". (Главный герой, разумеется, Ромка - командир корабля.)
Но лучше всего описано состояние анабиоза. Я, как дублер, погружен в него почти до конца действия.
На литературе бы мне впасть в спячку!
Если на уроке уж очень скучно, я вылезаю на подоконник и прыгаю с парашютом вниз. Дурная привычка. С пятого класса тренируюсь. Стропы обычно запутываются за ветки, я выхватываю финку, отрезаю их и лечу в сугроб. Оглядываюсь. Тяжело дышу. Вдали слышен лай собак и незнакомый говор. Я достаю автомат и...
– Градов, о чем ты замечтался?
– спрашивает меня Женьшень.
Я встаю, но молчу.
Моя фамилия ему что-нибудь говорит, раз он ее запомнил? А ведь я на литературе глух и нем. Нем-то уж точно.
Но если честно, то мне уже так хочется поднять руку на этом уроке, так хочется, что я кричу: "Держите меня трое - двое не удержат!"
И еще мне хочется, чтобы Один Человек увидел в моем взгляде грусть и нежность.
Где наша "Группа АБЭ"?
– там мы были все равны, никто никем не командовал. А с Романом... Он то и дело корит меня: "Лишних вопросов не задавай.
Это не твоего ума дело. Ты рядовой механик, твое дело руками работать, а для остального есть Главный Конструктор..." Белоручка и болтун. Нормальное положение рта - открытое.
Сегодня я объявил себе День Молчания. За сутки - ни слова. Так он даже не заметил. Только один раз сказал: "Ты что, язык проглотил - поздравь меня.
Мопед конструкции РоСи-1 готов". Я молча пожал ему руку и молча ушел. По-моему, он и не заметил, что я насовсем. Хотя и проводил меня до остановки автобуса.
И все трещал без умолку, доказывая, что Машина все равно в конце концов победит Человека. Трещал как Женьшень на уроке - красиво и вдохновенно.
– Да вот, смотри. Бездушные железные автоматы поят нас водой. Газировкой. А мы, люди, стоим в очереди. И если уж он не даст тебе воды за твою монету, то бей его в железную грудь своим слабым человеческим кулаком - ему-то что?
Действительно, ему-то что? Я не стал бить в его железную грудь своим слабым человеческим кулаком.
Ему нужен друг-автомат - исполнительный и бессловесный. С тобой все ясно, Роман Сидоров! Прощай.