С третьей попытки
Шрифт:
Однако, если поразмышлять далее... Пескарь умер, но у него есть единственная бесспорная наследница – вдова, которая может законно претендовать на получение того дядюшкиного наследства, которое сам наследник не успел получить по причине своей внезапной гибели. И всё было бы замечательно, если бы в свидетельстве о смерти наследника не стояла дата, предшествующая смерти его дяди. Таким образом, выход остается один: изменить дату в свидетельстве о смерти Виктора Чебакова. Проблема определилась, и, надо сказать, Пескарю удалось быстро и успешно ее решить. Путь к наследству Джона Чейба был для вдовы Виктора Чебакова оперативно расчищен: можно было ехать куда-то подальше, куда не смогут дотянуться шаловливые ручонки российского закона и всей стоящей за ним карательной системы, и подавать нотариусам документы, обосновывающие права вдовы на заманчивое наследство.
Казалось бы, все препятствия устранены, но многомудрый Пескарь смотрел в будущее с дальним прицелом. Он, надо полагать, испытывал определенные сомнения относительно крепости уз, связывающих его с той, которая теперь стала считаться его вдовой. Может
Нам не удастся достоверно узнать, почему Пескарь так долго тянул с этим шагом – прошло ведь несколько месяцев между получением второго свидетельства о смерти и появлением в городе нашего героя в качестве молдавского жениха. Можно только предполагать, что ему понадобился некоторый срок, чтобы раздобыть недостающие документы на имя Мунтяну. Однако возможна и иная причина: ему пришлось долго, упорно и, в конечном итоге, безуспешно уговаривать свою жену приехать в Кишинев для скорейшего заключения брака. И когда он понял, что Анна Владимировна, хотя прямо и не отказывается пойти навстречу его желанию, но всячески уклоняется от конкретных действий и раз за разом откладывает свой приезд – тянет резину, как говорится, – ему не оставалось ничего иного, как приехать самому, невзирая на опасность такого шага. По всей видимости, Пескарь до самого последнего момента, как мне кажется, не раскрывал жене истинной причины своих решений и поступков – отделывался смутными намеками на какие-то свои «заточки» и уверениями в неугасимой любви. Однако по приезде он, вероятно, убедился, что времена переменились и что всегда бывшая послушной его жена, обретя статус вдовы, не собирается безропотно идти у него на поводу и отнюдь не стремится возвращаться на положение послушной жены Штефана Мунтяну. Пришлось ему открыть карты и выбросить на стол свой главный козырь – ослепительный приз, которым они завладеют, если она согласится следовать его плану. Теперь мы знаем, что Пескарь недооценил значение метаморфозы, которая – его же стараниями – произошла в душе нашей героини за прошедший год [15] , и сделал рисковый ход, решивший его судьбу. С одной стороны, посвящение героини в тайну канадского наследства оказалось весьма эффективным: завороженная заманчивыми перспективами огромного – даже по западным меркам – богатства и роскошной заграничной жизни Анна Владимировна согласилась оформить брак с Мунтяну и в дальнейшем следовать указаниям мужа. Но с другой стороны, знание о наследстве и понимание ситуации в целом поставило ее перед соблазном одним ударом убить двух зайцев. Она ясно осознала, что достаточно ей решиться и сделать всего лишь один звонок, как она окажется единственной владелицей несметного богатства и одновременно избавится от мужа, ставшего теперь ненужным и уже не вызывающим к себе никаких теплых чувств. И мы знаем, что она решила.
15
Ее упоминание на допросе (классическая проговорка по Фрейду) героя Двенадцати стульев было, как видно, вовсе не случайно. На словах, характеризуя мужа, она, на самом деле, говорила о себе, о той решительности и жестокости, которые она ощутила в своей душе.
Вот теперь мы можем подвести и окончательную черту под нашим рассказом – я уже изложил всё, что дошло до меня о событиях, происходивших в наши дни в далеком городе на Волге. Ну и добавил – для занимательности и убедительности повествования – кое-какие свои невинные выдумки, не исключая и легкомысленных рассуждений о том, о сём, без чего не обходится ни один написанный мною текст. История закончена. Писать больше не о чем. Но перед тем, как поставить точку, я позволю себе еще одно небольшое рассуждение: хочу вернуться к уже промелькнувшему на этих страницах сравнению нашей истории из жизни с известной всем с детства Сказкой о рыбаке и рыбке.
В обоих случаях сюжет строится на взаимоотношениях трех действующих лиц: и в сказке, и в нашей истории фигурируют Он, Она и Фортуна (судьба, удача), которую в сказке олицетворяет Золотая рыбка. В повести Фортуна не персонифицирована – она присутствует лишь как видение большого богатства, обладание коим означает долгожданное счастье и исполнение всех желаний. Однако при желании можно подставить на это место и канадского дядюшку, который на склоне лет ни с того, ни с сего вспомнил про племянника и пожелал одарить того сверх всякой меры. Можно также заметить и некоторое расплывчатое соответствие между кличкой нашего героя Пескарь и кличкой Фортуны
Если для сравнения положить рядом два текста, то бросается в глаза, что фигурирующие в народной сказке Он и Она, перейдя в нашу историю, как бы обменялись характерами. Свойства, которыми обладает Он в сказке – добродушный дедок, даже не пытающийся перечить своей властной старухе и целиком покорный ее воле, в повести как бы переданы Ей: именно такова наша героиня – послушная, целиком во всех вопросах полагающаяся на мужа и, главное, полностью удовлетворенная своей судьбой. На всех этапах своей жизни (за исключением самого последнего, решающего момента) она никуда не рвется и довольствуется тем, что предлагает ей жизнь, – а точнее, тем, что приносит в клюве ее супруг, неутомимый ловец удачи, наделенный неиссякаемой алчностью и энергией. Аналогичным образом, основная черта, которую демонстрирует Она в сказке, передана герою нашей истории: всё, что мы знаем о Пескаре, не оставляет сомнений, что сколько бы ему – правдами и неправдами – не удалось урвать от жизни, ему всё будет мало. Никакое столбовое дворянство его не удовлетворит, и он – даже смертельно рискуя – будет карабкаться всё выше и выше. В этом суть его характера.
Правда, такая перемена свойств персонажей осуществлена в нашей истории не полностью. Всё же одна существенная функция Старика из народной сказки [16] осталась в описании нашего героя: он по-прежнему выступает в роли ловца Фортуны, через него приходит к героям желанное богатство. Точно так же одна черта сказочной Старухи – надо сказать, крайне неприятная – оставлена в характере нашей героини, и даже в усугубленном виде. Героиня повести демонстрирует (пусть только в самом конце) ту же самую жестокость по отношению к герою, которую мы видим в характере старухи из сказки. Такой вот своеобразный кроссинговер (если воспользоваться термином классической генетики) – большая часть свойств каждого из членов пары переходит к партнеру, но некоторая их часть остается на прежнем месте.
16
Считается, что Пушкин, в основном, заимствовал сюжет из сказки братьев Гримм (хотя и намеревался, вроде бы, включить Рыбака и рыбку в цикл Песни западных славян). В то же время очень близкий сюжет можно найти и в русских народных сказках, и даже в древней индийской сказке о «Золотой рыбе».
Этот (удивительный, на мой взгляд) параллелизм между сравниваемыми текстами – в реальной жизни как бы разыгрывается, с небольшими вариациями, один из вечных, запечатленных в фольклоре сюжетов – практически полностью разрушается в финале нашей истории. В сказке милостивая и щедрая поначалу Фортуна, выведенная из себя наглыми, не имеющими границ требованиями Старухи, отворачивается от героев и возвращает их в исходное безблагодатное состояние – к их разбитому корыту. Наказаны в финале оба: Старуха – за свою гордыню, алчность и жестокость, Старик – за свою бесхребетность и послушность злой воле. Мораль сказки ясна, и вообще: блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Наша же история завершается совершенно иначе. Пескарь – аналог Старухи, – беспринципный, алчный субъект, возомнивший себя повелителем удачи, кончает еще хуже, чем героиня сказки: ему, наскоро схороненному в братской могиле, и корыта не досталось. Но героиня повести, несмотря на проявленную в конце подлость и жестокость, оказывается вознагражденной в полной мере. А ведь она пошла на преступление и перешагнула через собственные моральные принципы лишь потому, что поддалась осуждаемому сказкой стремлению: жажде не удовлетворяться тем, что дает тебе судьба, а любой ценой лезть всё выше и выше. Жизнь, таким образом, оказывается менее ригористичной, чем воплощенная в древних сказках народная мораль, и не все виновные получают в реальности то, что заслуживают. Некоторым Фортуна и улыбается, невзирая на отягощающие их грехи.
И всё же рискну предположить: если народная мудрость, которая аккумулировала в себе опыт бесчисленных поколений наших предков, так и сяк судивших о жизни и в итоге пришедших к определенным выводам, нас не обманывает, то – где-то там, за пределами нашей истории – Анну Владимировну уже ожидает пресловутое разбитое корыто.
1997