S.W.A.L.K.E.R. Байки из бункера (сборник)
Шрифт:
Мужчины повернулись. Между окнами и впрямь висел прямоугольник пожелтевшей от времени бумаги, где выцветшими чернилами было написано что-то от руки, с вольными завитушками, по-французски. Может, и правда диплом. Но, судя по висевшей рядом черно-белой фотографии на металлической пластине, выдали его веке в девятнадцатом. Если не раньше…
– Внесите мои ароматические палочки, дагерротип! – сказал изумленный Орех, разглядывая фотографию.
Ягель удовлетворенно кивнула.
– Так вы знаете, что происходит? – волнуясь, спросил Калуга. Он взял половину картофелины
– Какая, к чертовой бабушке, ноосфера? – нахмурилась Инна Дмитриевна. – Все намного хуже. Повреждено само дно реальности! Вам это о чем-нибудь говорит? Вижу, что нет. Я так и знала. Мужчины – расходный материал эволюции, чего от вас ждать. – Она махнула рукой. Наверное, такая рука могла быть у мумии – иссушенная до костей.
Люмех поднялся.
– Ладно, бабу… – он перехватил ее предостерегающий взгляд и поправился: – Инна Дмитриевна. Как нам добраться до этого дна? Вы поможете или мы еще кого поищем?
– Монолит… – начал Орех. Ягель неодобрительно посмотрела на него, поджав тонкие губы.
– Для чего я вас тут жду, по-твоему? – ворчливо ответила она. Подошла, прихрамывая, к закрывающей противоположную от входа стену занавеске. Подняла ее.
Взглядам Люмеха, Ореха и Калуги предстала маленькая темная комнатушка, скорее даже – кладовка.
Внутри было пусто, дощатый пол чисто выметен, но каждый угол затянут паутиной. Оттуда на людей пялились большие пауки, и крошечные глазки их поблескивали красным. Люмеха на ровном месте пробрал тихий, животный ужас. Он вдруг понял, что выйдет из избушки только этим путем. Но как?
В кладовке стоял старый полосатый холодильник. Черные горизонтальные полосы были нанесены на его некогда белую дверь через неравномерные промежутки.
– Вот дорога, – кивнула Ягель. – Только халат накинь.
Белый накрахмаленный халат висел на вбитом в бревно гвозде возле кладовки.
– Но это же гребаный холодильник, – возразил Люмех.
– Ты хочешь отсюда выбраться?
– Да, но это гребаный полосатый холодильник! – взвыл Люмех.
– Другого пути нет, – Инна Дмитриевна еще подождала, но спецназовец не трогался с места. Тогда она, пожав плечами, стала опускать руку, держащую занавеску.
Сточкер шестым чувством понял, что закрывается какой-то незримый выход из этого безумного мира, из чьей-то больной фантазии, и, если немедленно не решиться, будет капец.
– Погодь, – сказал он, останавливая ее руку. – Че делать?
Старуха пожала плечами:
– Да просто внутрь лезь.
– В гребаный холодильник?
– Открой и залезь! – рявкнула Ягель, выходя из себя. – Ты герой или кисель клюквенный?!
– Давай, парень! – Орех ободряюще хлопнул Сточкера по плечу. Калуга топтался сбоку, нервно облизывая губы. – Ароматические палочки тебе в помощь!
Люмех взял халат, накинул на плечи. Сделал два шага вперед, становясь перед полосатым уродцем, который едва доходил ему до груди. Холодильник низко, угрожающе гудел. Люмех взялся за изогнутую ручку, но в последний момент обернулся:
–
– Разберешься, – сказала старуха. – Орудие я тебе скину.
И Люмех открыл дверцу.
Его засосало, как пылесосом. Спецназовец заорал, замахал руками. Он стремительно летел вниз по беспросветно черной трубе. Падение все длилось, вызывая тошнотворное ощущение невесомости. Ни сосредоточиться, ни схватиться ни за что, ни осмотреться… Это длилось бесконечность.
На самом деле – секунд тридцать. По прошествии их Сточкер выскочил в огромную пещеру, как пробка из шампанского, и падение замедлилось. Его словно подхватил теплый воздух, идущий снизу вместе с голубым свечением. На миг испугавшись, что зависнет под потолком, Люмех задергался, но тут же понял, что медленно опускается.
Плавное, без толчков, приземление позволило ему оглядеться и увидеть это.
Дно реальности выглядело как бесконечная черная плита, края которой терялись в темноте. На плите были выжжены голубым пламенем огромные английские буквы, и после каждой полыхала точка – как маленький взрыв. Люмех закрутился, пытаясь прочитать слово, но разобрал только первые три буквы STA – остальные терялись вдали, сливаясь в одно мерцающее пятно.
И дно корежилось под холодным, мертвым огнем этих букв, плита вспухала вокруг них неровными буграми, и волны искажения расходились дальше, меняя мир непредсказуемым образом. Люмех почувствовал, как эти волны проходят сквозь него, скручивая руки и ноги, изгибая тело. Висящий на груди автомат зашевелился на ремне, металл поплыл; дуло изогнулось, как змеиный хвост, и завязалось узлом, приклад лопнул, острые щепки застыли лепестками деревянной лилии. Но нет – приглядевшись, Люмех понял, что лепестки слабо колышутся в невидимых волнах.
А искажение шло дальше, изменяя все вокруг. В том числе плотность воздуха: ближе к полу спецназовца начало прилично болтать.
Пещера, в которой оказался Люмех, располагалась глубоко под землей, с потолка свисали корни и торчали камни – но что это был за сюрреалистический пейзаж! Если бы пещеру увидел Сальвадор Дали, он бы разломал свои картины, сплел из холстов веревку и повесился бы на ней без мыла.
Мрачный этот пейзаж плавился, видоизменялся под действием расходящихся волн искажения и боли. Да, боли. Приземлившись, Люмех отчетливо ощутил, как стонет реальность, как трещит по швам сама ткань мира. Он коснулся подошвами пола и выпрямился.
Сточкер оказался возле начала буквы S, у самого верхнего хвостика. При ближайшем рассмотрении оказалось, что буквы нарисованы белой краской. Свечение пробивалось сквозь нее, плескалось над широкой белой поверхностью, как вода в ложе ручья. Люмех носком ботинка коснулся свечения – вверх рванул сноп голубых искр, ногу чуть тряхнуло, словно от удара током. Сточкер отдернул ногу.
Он еще раз огляделся, пытаясь сообразить, что делать. Колоссальная пещера, синее пламя букв – больше здесь ничего не было.