S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)
Шрифт:
За косяк ногой зацепился – вот и ввалился.
С хлюпом оторвал расквашенный нос от пола. Взгляд привычно скользнул в поисках новых образцов и трофеев. Ни того, ни другого. Это ведь бомбарик, а не поверхность. Тут ничего не происходит, – гражданские войны, массовые психозы и эпидемия ветрянки не в счет. Короче, скучно тут. Если б не бабцы, ты вообще вниз не спускался бы. Одинокий, но гордый бродил бы по руинам, припорошенным девственным снежком и приправленным толстым-толстым слоем пепла, жрал бы почти свежее и пил бы когда-то сладкое.
Чихая и покашливая, гудел вентилятор, выдавая порциями
– Фифет! – Ты поддел когтями резинку «бермудов» и, собираясь познакомиться с новой «любимой» поближе, потянул вниз. Новая ничего так, фигуристая. Груди нет, зато горбатая. На спину ее, сколиозницу, клади – и верти как хочешь, юла прямо. А она тебе тремя глазами поочередно подмигивает. Сначала зеленым, потом карим, а финальный залп – серым. Очень тебя возбуждает, очень. Аж в пузе бурчит.
Подмигнул, она и говорит:
– Вован, ну что ты в самом деле?
– А фево Фофан? Ффе Фофан да Фофан… Я мефду пвофим халафой вифкую вади тефя навефу…
– Я к тому, что спешить нам некуда, говорит, вся жизнь у нас впереди. Я же для тебя сюрприз приготовила, я у тебя такая вся загадочная.
И опять – раз, два, три! – подмигивает.
К столу, значит, приглашает. Мол, присаживайся, Вован, откушай. Емкость пододвинула, половник вручила. И опять – раз, два, три.
Ты принюхался. Пахло родным чем-то, с детства знакомым. Отсеком для утилизации биоотходов пахло. Ты сглотнул слюну, с щелчком дернулись оба кадыка – спереди и сзади одновременно. Тот, что сзади, застрял на полпути, пришлось вправить подзатыльником. Перестарался – аж в глазах зарябило. Удар у тебя что надо, одной левой любой образец свалишь.
– Это фто?
– Борщ, – не моргнув ни одним глазом, заверила тебя «любимая». – Согласно старинному рецепту.
– Вифу, фто борфь. – Ты с сомнением покосился на мутное нечто бурого цвета. – А пофему ф файнике? – Извернувшись, ты шлепнул «любимую» по мосластому заду, пребольно ушибив ладонь.
Обычно «любимым» это нравилось, но эта почему-то разозлилась. Мол, был бы хорошим героем, принес бы ей кастрюлю сверху, а то у нее только чайник да бак. Хотя это еще ничего, вон Нинке, соседке, вообще в дуршлаге готовить приходится – та еще задачка, но ничего, справляется.
Не понял, это она типа намекает, что у тебя того не этого из-за радиации?..
Значит, скоро выгонит, понял ты. А борщ так вкусно пахнет… Приложив усилие, аж вены под чешуей вспухли, погрузил половник в варево. Зато потом едва вытащил – и в пасть, языком своим змеиным проталкивая то, что не проталкивалось, до самого двухкамерного желудка. И опять все заново, потому как между первой и второй… И повторить цикл…
– Ксюха, ты солонку-то не ту взяла! – услышал ты знакомые вибрации и поперхнулся. Лапу нижнюю за спину завел, ударил себе между лопаток по жабрам, чешуей за фуфайку модную свою зацепился, но быстро отодрал.
– Точно не ту?
Ты незаметно повернул голову на сто восемьдесят, как раз чтобы увидеть, как у входа в отсек бывшую «любимую» эротично перекособочило.
– Точнее не бывает. – Она так сильно бугристым черепом своим замотала, что с десяток раз, а то и больше ударилась темечком о косяк – то об одну балку, то о другую, то об одну, то о другую, то об одну, то о другую, то об…
Ты перестал считать удары старой, когда новая «любимая» всплеснула верхними конечностями, которые лапами назвать стыдно, так – руками разве что.
Всплеснула – и всхлипнула:
– Сильно не ту?
– Да уж куда сильнее-то, – кивнула бывшая, ударив в нижней точке траектории подбородком в стальной пол так, что вмятина осталась, а в верхней – рогами на лбу сделал в железном потолке две дыры. Красотка. Жаль, вы не сошлись характерами.
– А ведь я все-все в борщ высыпала… – пробормотала новая.
После чего обе уставились на тебя, генетически наделенного врожденным героизмом, будто ожидая подвига здесь, сейчас и чтобы никто не уполз обиженным. Эдак и подавиться недолго. Ты вновь постучал себя по жабрам.
Что ж, пора и честь знать.
– Ур-ра!!! – Второпях схарчив последние пол-литра борща вместе с половником, ведь перед подвигом надо основательно подкрепиться, это каждый герой знает, ты с ревом – психическая атака! – метнулся к выходу.
– А-а-а… – не смолкло еще эхо, а тело в фуфайке уже звонко – когти-чешуя – рухнуло у самой границы освещенной зоны второй ветки центрального туннеля, у самого пятого отвода, там, где начинаются ряды фильтровентиляционных агрегатов с масляными противопыльными фильтрами.
В агонии кончик хвоста трижды ударил по бетонной плите пола. В такт ему трагически подрагивали у потолка воздуховоды из ржавой оцинковки.
Когда Ксюха подбежала к Вовану, тот, сложив лапы на груди – все четыре, – уже не дышал. Рожа его приобрела загадочный синий оттенок, хвост – розовый, «бермуды» в паху чуть оттопыривались.
– Лучше поздно, чем никогда, – прокомментировала Нинка, глядя на шорты героя, красавца-мужчины с отрицательным IQ.
Мятежная душа его напоследок хотела прорваться наружу, к вечной ночи, через гермоклапан, но… С горя заломав руки, Ксюха с грустью подумала о том, что зря продукты перевела, чайником борща можно было детей накормить. Нет, лучше свекровь, она заслужила, хорошая женщина… Ну да ладно, в баке, в котором Ксюха борщ варила и из которого потом в чайник перелила чуток, еще много осталось…
Сзади послышалось натужное сопение.
Даже не оборачиваясь, она уже знала, кого увидит.
Молодежный патруль. Пятеро. Безликие. Глаз не видно из-за блеска «очков» – близорукие, наверное. Отрицатели Мирного Атома всегда и везде разгуливают в драных противогазах и штопаной химзащите. Они на героев как на древних богов молятся, крысоканов им в жертву приносят. Считают, что герои берут на себя все грехи Царства Небесного, за других жизнь свою губя, когда поднимаются на поверхность. Старший Ксюхин к ним прибился – вопреки ее увещеваниям. Наверное, потому, что его папашка – первый Ксюхин муж – был основателем секты.