Сабай вместо музыки
Шрифт:
– У тебя новая ученица, зовут Энн, – сказала мне Кун Плой, менеджер музыкальной школы. – Я поставила урок на завтра, на одиннадцать. Сможешь?
– Окей, – прикинув, подтвердила я.
Энн оказалась рослой веселой девушкой лет двадцати пяти с длиннющим черным блестящим хвостом. Она выглядела интеллигентнее, чем ее легкомысленные сверстницы на Острове: прекрасно говорила по-английски и даже на фортепиано успела где-то поучиться.
Начала Энн с того, что храбро поставила на пюпитр ноты довольно заковыристого регтайма – и тут же запуталась в прихотливом ритме и резко звучащих септаккордовых созвучиях.
Отчаянно перетряхнув весь свой скудный словарный запас английских слов и итальянских терминов, я безуспешно попыталась объяснить ей, что такое свинг, и что пунктирный ритм в джазовых композициях играется с делением на три, а не на четыре… Предложив прохлопать для наглядности, с ужасом обнаружила, что у Энн полностью отсутствует чувство ритма, метра, гармонии и мелодии…
Отложив регтайм до лучших времен, мы с Энн выбрали учебник первого уровня для взрослых. Я поставила по галочке над парой легких пьесок, и мы расстались до будущей недели.
Когда я зашла в фортепианный класс, Энн уже вовсю повторяла пьесы. Не избалованная пунктуальностью соотечественников, я осталась приятно удивлена моей новой тайской ученицей (я мысленно окрестила ее по-простому Аней).
А еще через пару уроков мы обе почувствовали явный прогресс: у Ани появился ритмический пульс, окрепло туше, стал качественней звук. Она не на шутку гоняла гаммы, наращивая темп, старательно отрабатывала упражнения Ганона (которые даже я с детства ненавидела), и крупные руки, прежде зажатые и скрюченные, теперь выглядели более раскрепощенными.
За свободой корпуса я тщательно следила, регулярно похлопывая девушку по острым плечам, чтобы при игре она не задирала их до ушей.
Удивительно, но языковой барьер нам не мешал: в нашем деле иногда проще показать руками, чем объяснить.
В конце каждого урока Аня с завидной настойчивостью доставала ноты своего регтайма. Пьеса явно была не по Ане, тем не менее мы продвигались, по такту, по паре аккордов.
– …Представляешь, Саша, она ни одного урока не пропустила, выполняет все домашнее задание. – Вот это девушка!
– Лучше бы раскрутила на замужество какого-нибудь старого буржуйского фаранга, – возразил циничный муж.
– Она не такая, – обиделась я.
– А может, все дело в том, что она не девушка? – навскидку спросил Саша. – Мы же в Таиланде.
Это уж точно, здесь говорят так: если девушка высокая, стройная и ухоженная, то это парень.
– Ну и шуточки и тебя, боцман, – запротестовала было я…
…Я вспомнила острые широкие плечи, кадык, крупные ноги и руки, солидный рост. Да, вот еще одна странная деталь: Аня носила темно-синие спортивные шорты с лампасами, стопроцентно мужские. Видимо, по привычке. Тайская девушка скорее надела бы какие-нибудь джинсовые шортики с рюшечками или вроде того.
– Точно – это парень… – растерянно пробормотала я. – Как я сразу не поняла! Два месяца я ее учу, и только сейчас дошло… То есть его…
– Да ты и кошку два месяца считала котом, – ехидно напомнил Саша.
– А сам-то? Кто назвал ее Слоненком?
…С этим Слоненком произошла странная история.
Наша старая знакомая Тигра подкинула нам своего котенка, а сама отправилась во все тяжкие.
Малыш был полностью черный, дикий и пугливый. Он жил в кустах возле домика, оттуда громко требуя молочка и куриных шкурок. Он жадно поглощал еду в любых количествах, но питался только тогда, когда мы отходили подальше. Если нет, шипел из кустов, открывая ярко-розовый ротик.
Конец ознакомительного фрагмента.