Сабля и крест
Шрифт:
Пайда что-то проурчал в ответ и большим прыжком метнулся подальше от вздымающих брызги, сунувшихся в реку лошадей.
— Нет, ну ты погляди на него! — возмущенно заорал еще не понявший, что случилось, Лис. — Мы тут мокнем, как кости на холодец, а он даже с седла не слезал!
— Погоди, Семен… — Остап стоял ближе к берегу и лучше видел. — Что-то случилось…
Что именно случилось, объяснять нужды не было. Такова доля казацкая. Не от стрелы или пули, так от ятагана.
Запорожцы поспешили на берег. Бросились
— Прими, Господи, душу раба своего, — перекрестился Лис. — Справный был казак. Заслужил на покой… — потом закрыл глаза покойному и прибавил. — Ну, а если и не пустят тебя в Рай, Максим, тоже ничего. Ты где-то там, на перекрестке, дождись нас. Вместе мы чертям такую взбучку зададим, что они сами из Ада сбегут. Помоги, Остап. Чего замер? Похоронить товарища надо…
Глава третья
— Куница, я понимаю, что все твои помыслы устремлены только в одном направлении! Но зачем так откровенно? Возьми себя в руки. Мы же на Запорожье собирались, а не обратно в Михайловку!
Возмущенный голос раздался на противоположном от села берегу неторопливой Волчанки, почти как раз в тот момент, когда в этом месте прямо из воздуха возникла странная компания.
Молодой казак, судя по приметной для этого сословия одежде и вооружению. Белобрысый здоровяк, одетый как купец средней руки. Не бедствующий, но и не загребающий деньги лопатой. Высокий и худой мужчина, но не изможденный, а словно свитый из одних сухожилий, осанкой и острым взглядом напоминающий стальной клинок или хищную птицу. Он был одет в обычные штаны и рубаху с безрукавкой, но если вглядеться внимательнее, то казалось, что одежда его соткана не из простого полотна, а как бы из уплотнившегося тумана. Поскольку то ли она сама, то ли воздух над ней дрожал, словно марево над раскаленной степью. Четвертой в этой компании была стройная, миловидная девушка, с травяным венком на заплетенных в толстую косу светло-русых волосах.
Ворчал здоровяк, тыкая при этом пальцем в виднеющиеся вдали крыши хат.
— Хотя, если мы уже здесь, то, может, пообедаем? Небось, тесть не пожалеет для дорогих гостей парочку гусей? Особенно, если сделать вид, что интересуемся, как он кладом распорядился…
— На тебя не угодишь, Степан, — смущенно ответил казак. — Сам же предложил использовать перенос. Мол, и быстрее, и лапы трудить не придется. А я предупреждал, что не умею еще им пользоваться, как следует. Один раз ведь только попробовал, да и то — случайно.
— Не слушай его, атаман Тарас, — отозвалась девушка. — Такие здоровяки всегда чем-то недовольны. Они любят только когда их к накрытому столу зовут, а еще — когда спать не мешают.
— В точку, Галлия! — усмехнулся худощавый мужчина. — Из тебя, Небаба, отличная свекровь бы получилась. Если бы ты только не был парнем, к тому же
Здоровяк открыл рот, чтобы резко ответить, но последние слова сильно поубавили его пыл и даже смутили немного.
— Да будет тебе, Василий. Тоже умника нашел. Я же недоучился у Оха. Силы есть немного, это да, а…
— Гляньте! — воскликнула девушка, прерывая рассуждения Небабы, указывая в сторону близкого леса. — Что это там?
— Всадник! — для остроглазого, как орел Василия, верста не расстояние. — И судя по посадке, Галия, из твоих сородичей.
— Басурман?! Здесь? — Тарас, что раньше стоял к лесу спиной, развернулся и приложил ладонь козырьком ко лбу. — Мне это не нравится…
— И правильно, что не нравится, — подтвердил Василий. — Что-то у него поперек лошади лежит. Большое. На человека не похоже, но соразмерно. Догоним?
— Обязательно!
— Опять? — Небаба недовольно посмотрел на уздечку в руке Куницы. — Может, как сюда?
— А если опять мимо?
— Тогда, пусть Галлия, — не сдавался здоровяк. — А я лучше Василию помогу.
Пока они спорили, тот уже успел обернуться беркутом и, не теряя ни мгновения, рванулся ввысь.
Куница хотел возразить, — ну, не нравилось ему седлать девушку, — но Небаба уже тоже кувыркнулся через голову и следом за орлом в небо взлетел мощный ястреб-ягнятник.
— Не надо сомнений, атаман Тарас, — ласково и чуть просительно отозвалась Галлия. — Ты подарил мне жизнь и сохранил честь. Позволь же и мне, хоть что-то для тебя сделать.
— Но ты не рабыня! — отшатнулся Куница.
— Не важно, кем считают человека другие, — ответила шаманка, забирая у казака волшебную уздечку. — Важно, что он сам обо всем этом думает…
А в следующий миг рядом с Куницей призывно била копытом и выгибала шею породистая кобылка. Молодой ведун вздохнул, покраснел, но на спину ей запрыгнул. Правда сделал это так осторожно, словно кобылка была стеклянная. Куда скакать и с какой скоростью, Галлие приказывать нужды не было, она сама с места рванула таким галопом, словно ей в бока вонзили шпоры. Запорожцу, еще не ухватившему повод, чтоб не сжимать колени и удержаться, пришлось припасть к гриве и крепко обнять кобылку за горячую, шелковую шею.
Примерно в эту же минуту и татарин заметил погоню. Он что-то зло выкрикнул и круто свернул в сторону, торопясь укрыться в лесу, где у него было гораздо больше шансов уйти от преследователя.
Но басурманин не знал, что главная опасность для него сейчас не сзади, а сверху.
Беркут напал внезапно и зло. Превратившись в живую, но от этого не менее смертоносную стрелу. К тому же и татарин, пытаясь наддать ходу, нагнулся вперед, припадая к холке лошади, и тем самым подставляя затылок под удар клюва. Небаба только сдернул его с седла, уже неживого. Добивать не пришлось…