Сабрина
Шрифт:
— Но меня беспокоил не бесконечный рабочий день мужа, — продолжала Сабрина. — Плохо было то, что Николас стал уделять мне слишком мало внимания. Он говорил, что свободное время, особенно в том случае, если его почти нет, необходимо тратить с толком и извлекать из него максимум удовольствия. Этим самым «максимумом» для Николаса стали спортивные игры — гандбол, теннис и гольф. Кроме того, он посещал всевозможные светские мероприятия.
Сабрина замолчала и задумалась над своими словами. Уж не напоминает ли она, чего доброго, испорченную, капризную женщину, которая требует от
Она подняла глаза и всмотрелась в лицо Дерека.
— Ты ужасно выглядишь. Да и чувствуешь себя, наверное, соответственно?
Дерек хотел было пожать плечами, но вспомнил о своих травмах и передумал.
— Поболит, поболит — да перестанет.
— Ты очень бледен.
— Бледность — следствие пребывания за решеткой. — Он улыбйулся неповрежденной частью рта. Улыбка получилась слегка зловещая. — Ты, кстати, тоже очень бледна.
Она ответила ему слабым подобием улыбки.
— Ники — как твои надзиратели. Почти не оставляет мне времени для прогулок. — Улыбка исчезла с ее губ. — Ты такой бледный. Скажи, ты сносно себя чувствуешь?
— Во всяком случае, меня не стошнит. Я ничего не ел со вчерашнего дня.
Вместо того чтобы читать ему нотацию о необходимости регулярно питаться, она открыла сумочку и вынула из нее небольшой пакет.
Дерек посмотрел на пакет, потом снова перевел глаза на нее.
— Что это?
— Открой и увидишь.
Он снова оглядел пакет.
— Не могу. Каждое движение вызывает у меня боль и бует слишком больших усилий. Открой сама.
Сабрина вынула из пакета коробочку, достала из нее пирожное и протянула Дереку.
— Бог мой, — хриплым голосом сказал он. — Так это же… ореховое пирожное из кондитерской миссис Филдс! — Прикрыв глаза, Дерек поморщился от боли.
— Дерек? Тебе плохо?
— Со мной все нормально…
— Ты же сам говорил, что о них мечтаешь. Я решила сделать тебе сюрприз и купила несколько штук.
— Спасибо. — Поднеся пирожное к губам, он откусил кусочек. Пирожное было свежайшее и таяло во рту. К большому удивлению Сабрины, ожидавшей увидеть у него на лице очередную гримасу боли, оно выражало блаженство.
— Неужели так вкусно? — пробормотала она.
— Не веришь? Оно и понятно — ведь тебе не приходись на протяжении восемнадцати месяцев отказывать себе в любимом лакомстве. — Он снова откусил от пирожного и, не торопясь глотать, задержал его во рту. Ему неожиданно пришло на ум, что никто и никогда не дарил ему пирожных. Ничего удивительного: постороннему трудно было предположить, что он любит сладости — как говорится, не тот тип. Точно так же его трудно было представить больным, усталым или опустошенным внутренне. Он казался сгустком энергии — всегда всем распоряжался, брал на себя инициативу, командовал людьми… короче, всегда был на коне. Разумеется, женщины делали ему подарки — дарили ему портсигары, шелковые халаты, дорогие одеколоны. Он не сомневался, что Сабрина тоже могла преподнести ему что-то в этом роде — во всяком случае,
У него перехватило горло, и он — уже второй раз за день — ощутил, как ему на глаза стали наворачиваться слезы. Он резко наклонился вперед, зная, что острая боль мигом избавит его от излишней чувствительности.
— Дерек?
— Это я так просто. Захотелось мышцы размять, — соврал он, но потом едва слышно застонал и снова откинулся на спинку скамейки. Зная, что Сабрина за ним наблюдает, он торопливо разделался с остатками пирожного и, устремив на нее взгляд, сказал: — Расскажи о своем браке еще что-нибудь.
— Спрашивай.
Спрашивай… Легко сказать! Дерек глубоко вздохнул, как оказалось, слишком глубоко, потому что тут же почувствовал острую боль, как огнем, опалившую ему ребра, и стиснул зубы, чтобы не застонать вновь.
— Ты его любишь?
Когда она приезжала в прошлый четверг, он задавал ей этот вопрос несколько раз. И каждый раз Сабрина искусно уклонялась от ответа. Но сейчас ей было незачем кривить душой.
— Нет, я его не люблю. Любила когда-то, а может, думала, что люблю. Но скорее всего я любила не его, а совсем другого человека — того, которого сама выдумала.
Дерек почувствовал невероятное облегчение, хотя и не знал в точности, почему. Чтобы у них с Сабриной могли завязаться отношения, ему предстояло преодолеть тысячу препятствий, причем таких, о которых он в данный момент даже не имел представления. С другой стороны, когда одним препятствием меньше, это тоже неплохо. Ему оставалось только наслаждаться этим кратким мигом душевного покоя, тем более что его физическое состояние оставляло желать много лучшего. Все его тело отчаянно болело, и сидеть ему было трудно. Сабрина заметила это.
— Тебе стало хуже?
— Немного затекло тело, не более того.
— У меня с собой аспирин. Хочешь? — Она открыла сучку и потянулась за фирменной упаковкой.
— Дерек не был мазохистом, поэтому он с готовностью протянул руку, взял пару таблеток и готовился уже отправить их в рот, как в эту минуту ему в запястье вцепились железные пальцы неожиданно возникшего у них за спиой охранника.
— Даже и не пытайся сбросить!
— Но это же аспирин! — взревел Дерек. — Сами посмотрите. Название выдавлено прямо на таблетке. — Охранник навалился на Дерека всем телом, причинив ему сильнейшую боль.
— А вот и флакон, — испуганно сказала Сабрина. Она протянула упаковку охраннику, но сама во все глаза смотрела на сделавшееся пепельным лицо Дерека. — При входе у меня проверили сумку, но никаких замечаний насчет аспирина не сделали.
— Охранник не обратил на ее слова никакого внимания и внимательно осмотрел лежавшее на ладони у Дерека лекарство. Потом взял у Сабрины упаковку и столь же тщательно осмотрел остававшиеся в коробочке шесть таблеток. Убедившись, что упаковка не содержит в себе ничего опаснее аспирина, он оставил Дерека в покое и, не извинившись, пошел прочь.