Сачок для бабочек

Кваченюк-Борецкий Александр

Плюнув на все, я неспешно зашагал по скверу, понимая, что когда он закончится, мне нужно будет, либо повернуть в противоположную сторону, либо так и идти вперед без оглядки, любуясь достопримечательностями вечернего города. Но это было хоть какое-то занятие, способное отвлечь меня от невеселых мыслей. К тому же способ немного размять затекшие от постоянного пребывания на скамейке, ноги. «В конце концов, в этот „гостеприимный“ сквер я всегда сумею вернуться!» – подумал я, и это придало мне своего рода решимости. Однако не успел я пройти примерно полсотни шагов, как на одной из очередных, располагавшихся по обе стороны сквера, скамеек, точно две капли воды, похожих на ту, где я провел ночь и весь последующий день, я увидел

небритого и неряшливо одетого человека. По крайней мере, в приближающихся вечерних сумерках это я мог вполне разглядеть. На коленях он держал бумажный пакет, а в руке довольно аппетитный кусок колбасы. Громко чавкая, время от времени он бросал хмурые взгляды на нечастых прохожих, которые в свою очередь не обращали на него никакого внимания. Наверное, оттого, что был голоден, я вдруг остановился и, подойдя к скамье, сел на нее на некотором расстоянии от незнакомца, очень напоминавшего в тот миг меня самого. Разница состояла лишь в том, что, судя по его изрядно потрепанному виду, стезю бездомного он, скорее всего, успешно осваивал уже давно. Вероятно, не без посторонней помощи попав на нее, этот столичный бомж уже не способен был свернуть в какую-либо иную сторону и постепенно стал свыкаться со своим ужасным положением. Или же, я не мог этого в точности знать, отчаяние пока что еще не убило в нем веры. Веры возвратиться к нормальной цивилизованной жизни. Может, «цивилизованной» это громко сказано. Я имею в виду, той жизни, какою живет большинство людей, населяющих этот гигантский город. Так или иначе, всему есть предел… Помимо того, что мне ужасно хотелось чего-нибудь съесть, любопытство разбирало меня. И удовлетворить его мог лишь человек, сидевший на скамейке. Если бы, конечно, он этого пожелал.

Косо глянув на меня, бомж внезапно сунул остаток колбасы в пакет. Безо всякого стеснения рыгнув, он, видимо, уже собирался встать и уйти, чтобы продолжить насыщение своего желудка без постороннего наблюдателя, но что-то остановило его. Окинув меня пристальным взглядом, он едва приметно скривил рот, что, видимо, должно было означать улыбку. Мол, и тебя туда же угораздило, дружок! Видимо, мой инстинкт подсказал мне правильную линию поведения, и я улыбнулся бомжу в ответ. Тот не заставил себя долго ждать.

– Как погонялово, браток?

– Что? – не сразу понял я. – …Адам! Адамом меня зовут!

Бомж в задумчивости, словно размышляя о чем-то про себя, а может, для того, чтобы избавиться от зуда, почесал заросший щетиной подбородок.

– Баб, что ли, любишь, раз кликуху такую взял?

Я пожал плечами. То ли оттого, что подобный ответ показался ему убедительным, то ли по какой иной причине, мой новый знакомый более не раздумывал.

– На… Жри! – неожиданно предложил он.

Щедрый незнакомец снова сунул руку в пакет и вынул оттуда кусок колбасы, которую не успел доесть сам. Дважды просить себя я не стал. Буквально выхватив из рук уличного бродяги остаток его ужина, я поразительно быстро расправился с ним.

– Еще?

Я согласно кивнул. Мой спаситель пошарив рукой в пакете, извлек из него свежую сайку и плавленый сырок. …Я ел, а он внимательно смотрел на меня. Так, словно изучал.

– Днесь заночуем в хибаре одной, а наутро – на Дмитровку! – сказал столичный бродяга. – Жратву отрабатывать надо! А ты, как думал?..

Поднявшись со скамьи, я направился вслед за ним.

Уже стемнело, когда мы оказались в каком-то занюханном дворе и вошли в дурно пахнувший подъезд пятиэтажки. Нужная нам квартира располагалась на первом этаже. Дважды звонить в дверь не пришлось, поскольку она тотчас открылась.

– Кто – это, с тобой? – подозрительно спросила полная пожилая женщина.

– Меньше знаешь – лучше аппетит! – буркнул в ответ мой опекун.

Сунув в карман брюк пятерню, он извлек из него десятидолларовую купюру.

– Это – тебе, чтоб не задавала лишних

вопросов! Поняла?

Хозяйка раздраженно зашмыгала носом, точно у ней и впрямь был насморк.

– Опять ты, Юрик, крапиву мне эту суешь? Все на иностранцев пашешь! Я ж тебе уже говорила, что за постой я только нашими беру! Нашими, и – все тут!

– Какая – тебе разница! Нашими или не нашими! То же мне – патриотка, мать твою, нашлась! Зелень эта потом моим и кровью заработана. А это – главное!.. Тем более, что она – всегда в цене…

IV. Коттедж

Дмитровское шоссе, исшарканное колесами авто, гудело, как огромный пчелиный улей. Пчелами, конечно же, являлись машины и водители, что казались неотделимы друг от друга. Дешевая рабсила – то, из чего владельцы этих машин – мозг всей несложной конструкции, должны были почти задаром выкачать нектар. То есть извлечь известную выгоду для себя. Они останавливались у обочины шоссе и, выйдя из машины, тыкали пальцами в грудь угодных им наймитов. Потом они сажали их в свое авто и отчаливали в неизвестном никому направлении. Иногда – не особенно далеко, а иной раз…

Ждать нам пришлось недолго. Скоро подкатила иномарка. Дверка приоткрылась. Мужчина средних лет в спортивной майке и темных очках кивнул на заднее сиденье.

– Прыгай, Юрик! Да, поскорее. Времени у меня – в обрез!

– Он – сегодня со мной!

И мой товарищ указал очкастому на меня. Тот согласно кивнул.

– Только учти: пай один на двоих делить будете!

– Там разберемся… – буркнул Юрик, и вскоре мы уже мчались по шоссе.

Ехать пришлось, не бог весть, сколько. Где-то через полчаса мы уже были почти на месте. Оглядевшись, я увидел впереди себя смешанный лес. На его фоне на расстоянии около полтораста метров друг от друга красовались двух и трехэтажные коттеджи. Вернее, из-за кирпичных заборов виднелись лишь их верхние этажи с большими окнами. Крыши этих шикарных строений по большей части были одеты в черепицу из красного цвета. Впрочем, встречались и другие цвета.

– Ну, все! Выметайтесь к чертовой бабушке! – особенно не церемонясь, приказал водила, когда машина остановилась возле массивных металлических ворот, окрашенных в черный цвет. – Юрик, ты знаешь, что делать…

– Конечно, хозяин! – охотно закивал мой спутник. – Все изладим, как полагается. Нет проблем!

– Смотри мне! Я на тебя надеюсь. За него…

И хозяин вилы внимательно посмотрел на меня, точно увидел впервые.

– …Отвечаешь головой! Что-то не особенно похож он на вашего брата!

Сомнение мелькнуло на лице очкастого.

– Так, ведь стажу у него пока что нет. Ничо, пообтешется маленько, так вы нас, точно братьев-близнецов, одного от другого отличать не будете…

– Ладно, сказки тебе рассказывать! Чтобы стать на тебя похожим, Юрик, надо сильно в говне изваляться!

С этими словами очкастый набрал нужный код и ворота во двор, внутри которого располагался коттедж, отворились.

Хозяин снова сел в машину, а мы проследовали на территорию его владений. Но едва мы пересекли их границу, ворота автоматически закрылись.

– Сам ты – говно! – воскликнул слегка раздосадованный Юрик, понимая, что человек, на которого он работал, уже не услышит его слов.

Следуя за напарником, я с любопытством обозревал двор. Посредине его красовались искусно разбитые клумбы. Дорожка, ведшая к дому, была посыпана гравием. Немного левее нее впечатлял своей архитектурой фонтан, выложенный из горного камня. Прямо в центре его помещалась фигурка обнаженной девушки, формы которой казались безупречны и выразительны. Корпус слегка отстранен назад. Рука вскинута над головой, а указательный палец, как ему и полагается, направлен в небо. Видимо, в скором времени из него должна была хлынуть веерообразной струей вода… Справа, к ограждению прижималась цветочная оранжерея.