Сад земных наслаждений. Книга 1
Шрифт:
Майкл со снисходительной жалостью посмотрел на раскрасневшуюся мачеху. Вот уж воистину, несчастная! С кем она надумала сражаться? Да от неё сейчас мокрого места не останется!
– Конечно, дорогая! Ведь если бы знать заранее, что все попытки завести ребенка закончатся провалом, мистер Фрейзер никогда бы на тебе не женился. Милочка Хелен гораздо реже видит мужа, однако подарила ему уже пятерых детей. Вот что отличает истинную леди от не осознающих свой долг вертихвосток!
Эвис сникла. Тетки садистки били её в самое больное место, и, судя по всему, не собирались останавливаться, войдя в кураж. Майкл трусливо ретировался в сад, сославшись на желание погулять с детьми.
Разговор с отцом состоялся уже после ужина, когда дамы удалились из столовой, чтобы дать им в покое выпить по бокалу портвейна. Старший Фрейзер не стал читать ему мораль - он был мрачен и деловит.
– Я уже давно потерял надежду, что ты наведешь хоть сколько-нибудь приемлемый порядок в своей жизни,- с горечью высказался отец, рассматривая на свет рубиновое вино,- я знаю, что эта потаскушка спала на Рождество в твоей постели. Мэйбл следила за вами. Конечно, это может быть чей угодно младенец, но, судя по её молчанию, Полин уверена, что твой. Если она поделится своими соображениями с отцом, мы потеряем хорошего делового партнера, и неизвестно, не придется ли нам следующее Рождество встретить в очереди за благотворительной тарелкой супа!
Это была любимая присказка отца, на которую не стоило обращать внимания, но в остальном он был абсолютно прав.
– Что делать?
– не стал оправдываться Майкл.
Отец задумчиво молчал, продолжая смаковать напиток, пока на донышке не осталось несколько капель, на которые он с сожалением покосился, а потом все-таки процедил сквозь зубы:
– Отправляйся в Бразилию, к сестре и зятю и помоги наладить производство. Просчитай до конца все риски, подумай - к каким именно типам самолетов придется выпускать комплектующие детали? Может, выгоднее завозить их из США и только собирать на месте? В этом случае будет гораздо меньше головной боли с нашим департаментом.
Отец был прав, и хотя меньше всего на свете Майклу хотелось лететь в Бразилию, это было хорошим поводом на время исчезнуть из Штатов, чтобы случайно не столкнуться с Питботами до родов Полин. А там видно будет... В конце концов, он женат и не может предложить ей руку и сердце, даже если она родит тройню!
24 АВГУСТА 1940 ГОДА.
Бразилия оказалась значительно более приятным местом, чем он предполагал, и если бы не параноик зять Майкл пожелал бы остаться здесь навсегда.
Джун со своим мужем жили в бывшей столице Бразилии в городе Сальвадор-да-Баия. И хотя Фрейзер часто бывал в Рио, его сердце навсегда покорили тихие улицы этого городка - освежающий бриз со стороны моря, дремлющие в экваториальном зное пронзительно белые колониальные особнячки, симпатичные улочки с разноцветными домами, дребезжащие трамвайчики, а главное - неправдоподобно роскошные мулатки! Девушек с такими чувственными формами он не видел никогда!
Баия состояла из двух частей - Верхнего и Нижнего города, соединенных подъемником Ласерда. Роскошный особняк зятя располагался на холмах Верхнего города, соседствуя с такими же красивыми дворцами местных богачей. Здесь же находились правительственные офисы, церкви и монастыри - настоящие шедевры колониальной городской архитектуры.
На фуникулере Ласерда Лифт можно было спуститься в Нижний город, в прибрежной части которого раскинулся старый порт, более современные кварталы, а так же находился коммерческий и финансовый центр Сальвадора.
На рынке Модело Маркет можно было найти экзотические изделия местных умельцев. Чернокожие женщины Баии в белых колониальных платьях продавали тропические фрукты, цветы и различные кушанья местной, весьма оригинальной кухни. Майкл любил время от времени посидеть в местных закусочных и посмаковать вкуснейшие блюда с диковинными названиями - вата-пас, акараджес, ксинксинс.
Да и сам стиль жизни города был как будто пропитан запахом пряностей и ванили с тяжелой довлеющей над всем ноткой океана, пляжи которого простирались к северу от Баии почти на тысячу километров, радуя глаз белым песком и кокосовыми пальмами .
Фрейзеру нравилось здесь всё - и тихие сиесты, и манера осуществлять деловые сделки, как бы между прочим, во время партии в бильярд или на приеме с коктейлями, кучки стекающихся каждое утро к мессе женщин в строгих вуалях, живописные наряды мулаток, капоэйра, казино, где какаовые плантаторы, швыряли на игральный стол пачки денег. Майкл очень быстро постиг этот стиль жизни - завел себе белый костюм и широкополую шляпу, кучу веселых приятелей из местной 'золотой молодежи', хотя и понимал, что для них он чужак - 'гринго'.
Фрейзер хотел было поселиться в отеле, чтобы иметь свободу действий, но Джил и зять не захотели об этом даже слышать.
– У нас достаточно большой дом, чтобы устроить тебя, дорогой шурин, со всеми удобствами,- решительно отверг ди Оливейра его блеяние о нежелании стеснять любезных хозяев,- мы познакомим тебя с нужными людьми!
Надо сказать, что свое обещание он выполнил, хотя жить рядом с этим человеком для Майкла оказалось непросто. Зять показал себя во всей красе уже во время обеда, данного в честь его приезда.
Это произошло 22 июня 1940 года - именно в тот черный для всей Европы день, когда престарелый маршал Петен подписал акт о капитуляции Франции. Газеты возбужденно писали об ужасах переправы разгромленной английской армии через Ла-Манш, миллионах беженцев, и прочих ужасах войны.
А здесь во главе стола, ломящегося от старинного фарфора, хрусталя и золотых приборов безукоризненной сервировки сидел холеный мужчина и с бокалом шампанского в руке провозглашал тост за 'нашего истинного друга Адольфа Гитлера'! И, кстати, находил полное понимание среди своих гостей.
– Миру нужен диктатор!
– Европа уже давно нуждается в хорошем уроке!
– Гитлер установит новый мировой порядок!
У Майкла на языке вертелось - чем же плох старый порядок, раз они при нем живут припеваючи? Но едва ли он здесь кому-то и что-то доказал! Ему были нужны эти люди, а какие тараканы бегают у них в голове, Фрейзера интересовало мало. И все-таки, эти речи ему здорово действовали на нервы, а зять мог говорить о своем кумире часами, и его мало трогало, что у шурина при этом становится скучный вид.