Сад земных наслаждений. Книга 1

Гаан Лилия Николаевна

– Они ранены?

И вновь пауза, которая, казалось, растянулась до бесконечности, а потом тихий ответ:

– От дома осталась только воронка!

Странная тишина наступила вокруг. Вроде бы так же заливало утреннее солнце знакомые контуры предметов, но для растерянно повесившего трубку Майкла вдруг все стало стремительно исчезать. Он опустился на стул, и тут... появилась она - Хелен! Майкл отчетливо увидел жену именно такой, какой она была в день их первой встречи десять лет назад - робкая, застенчивая, очаровательная девушка, восторженно взирающая на мир удивительной красоты бархатистыми

глазами. И волна такой мучительной боли вдруг разорвала ему грудь, что заложило уши и почернело в глазах.

В комнате неожиданно появились люди, которые трясли его, хлопали по щекам, а он только пораженно глядел в перепуганные лица и смутно недоумевал - чего они все от него хотят, и почему странно и беззвучно открывают рты? И только флакон с нюхательной солью, сунутый под нос сестрой привел его в себя настолько, что Майкл услышал собственный крик, который оказывается все это время вырывался из его груди. Вместе с сознанием вернулась и страшная боль, и он, застонав, закрыл глаза. Но взволнованные зять, сестра и прочие домочадцы засыпали его взволнованными вопросами:

– Что произошло?

– Звонил отец?

Люди были не на шутку перепуганы - они ведь не знали, что, собственно говоря, это было его и только его горе. Надо было взять себя в руки и всех успокоить, хотя видит Бог, это ему стоило сверхчеловеческих усилий.

– Позавчера немцы бомбили Лондон,- с трудом прохрипел он, едва справляясь со спазмами в горле,- от моей жены и детей осталась только воронка!

Джил, тихонько ахнув, присела на край кровати, а зять покрылся алыми пятнами, трясущимися руками растерянно стащив с себя очки.

– Мне жаль..., мне очень жаль...
– только и сумел пробормотать ди Оливейра.

Действительно, а что он ещё мог сказать ему в утешение, что смерть Хелен и детей необходима для установления в Европе 'нового порядка'?

ЛОНДОН.

Напрасно отец умолял Майкла не покидать Америки.

– Какой от тебя толк сейчас в Англии, - взволнованно толковал он, - то, что осталось от Хелен и детей уже похоронили! Атлантика опасна - в океане снуют немецкие подводные лодки, которые втихаря топят все, что идет не под союзническими флагами. Воздушные перелеты не менее рискованны! Англию страшно бомбят, и ты сам можешь угодить под бомбы.

Вставил свое слово и порядком смущенный Фред.

– В Англии военное положение. Ты можешь тупо застрять в лагере для интернированных из-за какой-нибудь глупой чиновничьей ошибки, и пока суд да дело, пройдет уйма времени! Я виноват перед тобой..., мы все виноваты, но...

Они не понимали его. В заботе о безопасности Майкла родственники вряд ли осознавали, что он не сможет жить как раньше, когда погибли его дети и жена.

Наверное, от боли у Майкла частично помутился разум, потому что он сделался нечувствительным к опасности смерти. Да, что там, неосознанно он даже мечтал погибнуть - от немецкой торпеды или бомбы, все равно! Лишь бы избавиться от невыносимых угрызений совести, которые мучили его изощреннее пыток. Теперь, когда их с Хелен разлучила смерть, до Майкла с запозданием дошло, почему они не смогли стать счастливыми - жена никогда не была уверена в искренности его чувств, все время и вполне объяснимо ожидая

предательства. Именно нежелание понять эту женщину и разделить её интересы, его холодность и циничность привели их брак сначала к краху, а потом и вовсе к гибели семьи.

О погибших детях Майкл боялся даже думать, отчетливо осознавая, что может просто сойти с ума от чувства вины. Как он выжил тогда? Как не допился до белой горячки и не прыгнул в мрачные воды Атлантики в одну из тех страшных ночей, когда плыл в Англию?

Фрейзера удержало от самоубийства только одно - детское, хотя и мало смешное в своей трагичности желание доказать то ли самому себе, то ли мертвой Хелен, что он не боится бомб, погубивших жену, что он приедет к ней, даже если её уже нет.

Он приехал в пострадавший от бомбардировок Лондон 4 сентября.

Английская столица встретила его затемнением, носящейся в воздухе гарью, пылающими развалинами домов, воем сирен, предупреждающих о налетах, и общим стойким ощущением беды и несчастья. К его удивлению, англичане не выглядели подавленными или растерянными, разве более сдержанными и озабоченными, да чаще, чем обычно поглядывающими на небо.

В американском посольстве Майклу выдали необходимые документы для перемещения по внутренним графствам, снабдили продовольственными карточками, но предупредили, что в стране властвует режим чрезвычайного положения и люди очень подозрительно относятся к приезжим иностранцам. И именно отсюда, из кабинета консула Фрейзер позвонил в Бленчинг.

Он не знал, как посмотреть в глаза женщине, потерявшей по его вине дочь и внуков, но если последних спасти не удалось, может, удастся увезти из страны тестя и тещу? В согласии Вормсли покинуть Англию Майкл сильно сомневался, но для очистки совести должен был сделать это предложение. На телефонный звонок ответил тесть, сухо согласившийся его принять.

Но прежде чем покинуть Лондон, Майклу пришлось пережить бомбежку. Он уже лежал в постели, уныло думая о предстоящей встрече, когда раздался пронзительный вой сирен, и к нему в номер застучал консьерж, громко призывая спуститься в бомбоубежище.

Состояние духа у Фрейзера было настолько угнетенное, что предательская мысль остаться в постели и довериться тому, что суждено, настойчиво засела у него в голове.

Безразлично прислушивался он к торопливым шагам и взволнованным голосам бегущих вниз по лестнице людей - ему почему-то претил этот поспешный бег от смерти. Но когда он услышал пронзительный шум моторов бомбардировщиков, его охватила жуть, а когда первый взрыв потряс все здание гостиницы, и посыпалась штукатурка, Майкл подскочил с постели, торопливо оделся и спустился в подвал, где было устроено бомбоубежище.

Нет, не все ещё дела были им сделаны на этой земле, чтобы так бездарно умереть.

И несколько часов подряд, пока продолжался налет, он просидел в подвале, в обществе перепуганных людей, с надеждой и страхом взирающих вверх, на массивные своды бетонного перекрытия - попадут или не попадут, выдержит или не выдержит!

– Бомбят, в основном, порт и Ист-энд!
– промямлил кто-то, может, желая утешить окружающих, но желаемого эффекта эти слова не достигли.

Хелен жила в Вест-энде, а что толку? Бомбы настигли её и там!