Сад земных наслаждений. Книга 1
Шрифт:
Они расселись по местам, и Майкл оказался как раз напротив Памелы - идеальное место, чтобы без помех любоваться её красотой, но на этом все хорошие стороны этого ужина оказались исчерпаны. К английской кухне он всегда был, как минимум, равнодушен.
Баранина в мятном соусе, тушеный картофель, и блюдо с отварными морковкой, сельдереем и брюссельской капустой. Как можно любить кухню страны, в которой даже овощи вываривают так, что они превращаются в нечто напоминающее густую безвкусную замазку? Может, именно в этой еде и заключается секрет знаменитой сдержанности и холодности англичан? Это какую же выдержку надо иметь, чтобы на протяжении полутора часов занимать рот малосъедобной снедью! Впрочем, столовое вино и шампанское оказались безукоризненными, да и к поданному на десерт сыру было не придраться.
Беседа получилась под стать угощению. Леди Симона со свойственной всем старухам зловредной проницательностью моментально просекла его особый интерес к своей внучке. И пока Майкл, млея под взглядом Пэм, интересничал, разговаривая с Джо о сравнительных характеристиках 'мессеров' и 'спитов', а старый граф мирно посапывал над своей тарелкой, изредка открывая рот для очередной ложки жидкого овсяного супчика, дама готовилась к атаке.
– Ах, милая Пэм,- проворковала она, обмакнув рот салфеткой,- ты ещё так юна, и совершенно не разбираешься в мужчинах. Посмотри внимательнее на нашего гостя - сидит себе, ну прямо-таки невинный агнец. Эдакий плюшевый барашек! А между тем, играючи сбил покойницу Хелен с пути истинного и разрушил её помолвку с твоим кузеном. Тогда в обществе об этом только и говорили!
'Плюшевый барашек' тяжело перевел дыхание - он все время ждал начала травли, и когда в него понеслось первое ядро, даже немного успокоился.
– Фрейзер,- бабка вперила в него прокурорский взгляд,- ты был никудышным мужем! Говорят, изменял несчастной девочке, и, вообще, вел разгульный образ жизни!
Джо чуть слышно хрюкнул, а Памела быстро опустила взгляд, но леди Симона, судя по выражению лица, жаждала от него ответной реплики, чтобы продолжить сражение. А что за интерес измываться над жертвой, если она не реагирует на нападки? Ну что ж, дама была хозяйкой баранины в мятном соусе, и не поленилась привезти ему куртку - старушка заслужила почтительное отношение к своим желаниям!
– Да,- Майкл покаянно опустил вилку и нож,- вы правы, мэм!
– И это всё, что ты можешь сказать в оправдание?
– даже перья в прическе старушки и то воинственно встопорщились.
– Могу добавить - каждый раз перед тем, как лечь спать, я мысленно перечисляю все свои грехи, и твердо обещаю исправиться!
Леди Симона озадаченно умолкла - уж не издевается ли над ней этот обнаглевший янки?
– По-твоему, так выглядит остроумие?
– кисло осведомилась она.
– Только Джулия может так носиться с человеком, сделавшим её дочь несчастной. Впрочем, она всегда была не от мира сего!
– За леди Джулию я способен два раза подряд наступить на лапу бульдога!
– одернул зарвавшуюся старушенцию Майкл, знаком показывая лакею, чтобы тот подлил вина.- Благодаря таким как она, мэм, при виде прекрасных дам мужчины не бросаются в панике вниз головой с обрыва!
У графини едва ли не визуально вылетели искры из глаз.
– Если кому-то приходит в голову, что можно вот так...
Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но неожиданно комнату потряс гневный рык изрядной силы, и фужер с вином в руке оторопелого американца сделал такой курбет, что он с трудом его удержал, не расплескав.
– Дорогая, не пора ли дамам поправить туалеты?!
Изумленный Майкл в восхищенном ужасе покосился на дряхлый остов графа. А внезапно воскресший дед холодно глядел на свою виновато съежившуюся половину.
– Да-да, - залепетала та, суетливо выбираясь из-за стола,- пойдем, Пэм, дорогая! Оставим мужчин!
Вот так-то! Думаешь, что английские аристократы - кучка высокомерных вырожденцев, и вдруг произойдет нечто непредвиденное, и как будто в свете молнии появится на мгновение какой-нибудь самовластный буйный барон начала первого тысячелетия. Появится, и вновь исчезнет, превратившись либо в светского ленивого бонвивана, либо в замкнутого и холодного обитателя привилегированного клуба, но эта кратковременная встреча дорогого стоит!
И когда Памела и леди Симона вышли, граф откуда-то жестом фокусника вытащил темную бутылку с незнакомой Майклу этикеткой.
– Ваша светлость!
– потрясенно ахнул слуга.
Но по настойчивому знаку хозяина, он, неодобрительно сжав зубы, все-таки разлил в бокалы янтарный напиток.
– Армянский коньяк 'Двин' - любимый напиток Уинстона Черчилля. Пэм рассказывала, что он ежедневно выпивает по бутылке, - вполне адекватно пояснил оживившийся при виде булькающей жидкости граф,- интересно, что в нем хорошего? Оцените букет, джентльмены!
Сейчас он говорил тихо, и у Майкла создалось впечатление, что слышит старик гораздо лучше, чем хочет показать.
Фрейзер согрел бокал в руке и, слегка пригубив коньяк, подержал его во рту, но за последнее время он выпил такое количество всякой дряни, что не смог по достоинству оценить уникальное послевкусие. А бедный Джо так вообще поперхнулся и раскашлялся до слез.
– А, - с досадой отмахнулся от внука дед,- мельчает молодежь! Тебе бы только козлом скакать по сцене, задирая ноги выше головы - что за занятие для джентльмена? Лучше иди, поищи подходящую пластинку... пусть Пэм и наш гость потанцуют!
Улыбающийся Джо захромал из комнаты, а хозяин и Майкл остались одни, если не считать неодобрительно маячившей тени слуги. Джентльмены долго молчали, грея в руках бокалы с коньяком, а потом старик неожиданно заявил:
– Пей, мальчик мой, что на него смотреть!
Майкл, у которого были особые планы на этот вечер, смущенно крякнул:
– Я уже выпил достаточно!
– Ерунда! Ты крепкий здоровый парень, летчик. Кому же пить, как не тебе?
И пристрастно проследив, как гость опустошает свой бокал, сделал знак лакею, чтобы тот вновь его наполнил. И только потом, умиротворенно вздохнув, заговорил:
– Мой отец умер, когда ему исполнилось девяносто пять. Чуть больше, чем мне сейчас! Он был своеобразным человеком...
Майкл почему-то не особо удивился, услышав про покойного герцога. После коньячной агрессии престарелого графа, рассказ о давно умершем Кентсоме вполне органично вплетался в общую атмосферу рождественского вечера в родовом гнезде Стенли.
– Отец умирал тяжело! Несколько лет герцог был прикован к постели,- между тем, продолжал свой рассказ старик, экстатически вдыхая аромат коньяка, - мы никогда не были особенно близки, но однажды, незадолго до своей смерти, он мне кое-что сказал...