Садовник для дьявола
Шрифт:
Неужто из-за того, чтобы нового садовника подставить и на прежнее хлебное место возвернуться?!
Да нет. Куда там. Больно уж мудрено. Убивать брата хозяина, на нового работника все валить. Тут дело не в работе, а в семье.
И как ни думай, Веру Анатольевну на это время надо из дому увезти. Уж коли так все лихо закрутилось – убрать подальше. Сегодня у кого-то злодейство не получилось, завтра, не ровен час, может все сложиться.
Но вот куда и, главное, как? – вопрос вопросов. Пугать пожилую инфарктницу – дело распоследнее.
Дождавшись положенного часа, Надежда Прохоровна позвонила Софье Тихоновне. Повествовала вкратце об утреннем происшествии, напуская туману и страху. Софа на том конце провода чуть в обморок от жути не свалилась и в итоге заявила:
– Веру бы, Софа, надо на время из дома убрать. Пугать ее не хочу – незачем. На нее и так много чего свалилось. Придумала я вот что. Скажу Вере, что ты и Вадик вчера с духами общались, тарелочку крутили, и те категорически предупредили: пора ложиться Вере Кузнецовой в больницу на обследование.
– ЧТО?!
– Что слышала. Убьют тут Веру.
– Надя, как ты могла такое придумать?! – перебивая, завопила профессорская жена. – Какие духи?! Какой Вадик?! Ты что – хочешь профессора Савельевна на всю Москву ославить?! «Профессор-востоковед грешит спиритизмом»?!
– А что? – безмятежно поинтересовалась баба Надя. – Вы стол вертели? А?
– Ну. это было один раз.
– Два.
– Ну два! Но в шутку!
– Но ведь вертели?
– Надя, я тебя умоляю, скажи, что ты пошутила!
– Софа, какие тут шутки, когда людей убивают, – вздохнула баба Надя. – Иди лучше к нашему соседу доктору Матвееву, скажи, что я сегодня в его клинику новую пациентку привезу.
– И ты думаешь, Вера Анатольевна согласится?
– А куда она денется, раз духи посоветовали.
Вера Анатольевна согласилась. И разговаривать с ней бабе Наде было легче, чем со старинной подругой.
Архитекторская вдова спокойно выслушала курьезное заявление от имени души Александра Сергеевича в интерпретации Надежды Губкиной, нисколько не коснулась больше темы спиритизма, серьезно поглядела той в глаза:
– Вы думаете, мне стоит уехать из дома?
Надежда Прохоровна весомо мотнула подбородком.
Ох, как она недооценила проницательность вдовы! Вера Анатольевна мгновенно поняла: совет от духа прозвучал завязкой в разговоре, к коему ее гостья не знала, как приступить.
– Вы не хотите меня чем-то пугать? Вас что-то беспокоит?
Надежда Прохоровна промолчала и на этот раз. Лишь плечами невразумительно пожала.
– Хорошо. Я в самом деле давно собиралась лечь на обследование, но не люблю больниц, тянула. А относительно вашего пребывания. – задумалась Кузнецова. – Давайте скажем моим родным, что у вас дома ремонт, запах краски и на время моего отсутствия вы останетесь здесь? Годится?
Годится. О том, как объяснить свое житье-бытье в чужом доме в отсутствие «школьной подружки», Надежда Прохоровна как-то не подумала: в
А перед Софой, пожалуй, надо извиниться. И впредь не накручивать на пустом месте всяческих нелепиц, не изображать перед умным человеком не пойми чего.
Доверять надо, Надя, человеческим мозгам! Доверять. А то загордилась, понимаешь ли, недавними успехами, как будто одна умная голова по Москве осталась.
Софу глупо выставила.
Да-а-а, век живи и век учись!
К сообщению о том, что Вера Анатольевна ложится в больницу, в семье отнеслись по-разному. Павлу она сообщила об этом уже на работу по телефону, Катарина всего лишь удивленно вскинула аккуратные брови, Елена обрадовалась:
– Наконец-то! Давно пора. Уход, конечно, уходом, а новые рекомендации по лечению никогда не будут лишними. Я все же фельдшер, а не врач.
Но удивилась, когда узнала, что свекровь ложится не в знакомую лечебницу, а «совершенно непонятно к кому».
Серафима отреагировала на известие весьма своеобразно. Выслушала бабушку и пробурчала, что «сама с удовольствием смылась бы из этого сумасшедшего дома недельки на две».
Вот и весь сказ. Ни на чьем лице Надежда Прохоровна не заметила и тени сожаления – Вера Анатольевна почему-то не переломала кости, улетая с крыльца, живая и здоровая уезжает подлечиться. То есть становится недостижима для возможного убийцы. Все приняли ее отъезд как должное.
Только вот обычного чаепития под яблонями не случилось. И даже днем, когда Надежда Прохоровна вернулась из больницы доктора Матвеева, вся территория как будто вымерла: Катарина и Елена разъехались по делам – одна к косметологу, другая в химчистку – и пропадали в городе до самого вечера. Серафима уговорила мачеху разрешить ей поход в театр. Павел вообще вернулся ближе к ночи.
Расследование застопорилось. Надежде Прохоровне удалось только с Лидой и Васей немного поболтать.
И пока разговор касался исключительно семьи Игнатенко, приехавшей на лето в Подмосковье, беседа шла легко и просто.
– У нас двое детей, – порхая по кухне, убирая за ушедшим Васей пустые тарелки, говорила Лидия, – девчонки скучают. Вот и решили их с бабушкой поближе привезти хотя бы на три месяца. У молочницы Светланы дом большой – мы давно с ней подружились, – она всегда на лето дачников пускала.
Невысокая полнотелая хохлушка легко перекатывалась от мойки до холодильника, от холодильника до кухонной плиты: все в ее руках мелькало, порхало, летало – тесто месилось, котлеты рубились. На тарелке перед гостьей лежали пышные ватрушки.
Но когда Надежда Прохоровна коснулась темы недавнего увольнения, все добродушие слетело с Лиды мигом:
– Какие мы воры, а?! – упирая кулаки в крутые бока, раскипятилась повариха. – Мы в жизни копейки чужой не взяли! Работаем тут три года. Я за одну зарплату два дома убираю! У Веры Анатольевны.