Садовник для дьявола
Шрифт:
Заглянула внутрь – в нос ударила застоявшаяся вонь: в пакете лежал какой-то перепачканный комок одежды.
Надежда Прохоровна аккуратно вытряхнула содержимое на кружевную скатерть. Вместе с какими-то невесомыми тряпочками на стол вывалились дивно грязные белые туфельки-балетки.
Баба Надя бережно, едва прикасаясь, тряхнула, расстелила на столе когда-то белоснежный, почти прозрачный пеньюар и белую, из более плотной материи ночную рубашку.
Переднюю часть ночнушки сплошь покрывали бурые пятна и зеленоватые полосы, оставленные травой. Место, где предположительно могли быть колени, украшали округлые отпечатки черного грунта.
На
Минут пять Надежда Прохоровна разглядывала свою находку, потом сложила пеньюар и рубашку так, чтобы дыра пришлась на место, где под ней лежала ночнушка. Поскрипела мозгами, подумала еще минуток десять и.
Звонить в милицию раздумала. Несколько дней назад женщина в этой ночнушке стояла на коленях перед мертвым Геной. (Вон как следы от земли и травы на уровне коленок отпечатались!) Наверное, еще держала, прижимала к груди окровавленную голову.
Убийцы так не поступают. Убийца – чирк по горлу сзади и в сторону! – чтоб кровь не замарала. Не в грудь ведь случайно ножиком попал, а горло перерезал. Небось намеренно. Так что жалеть потом не будет.
А тут беда на белой ткани отпечаталась.
Надежда Прохоровна бережно сняла пеньюар со стола, приложила его к себе, примерилась.
Высокая женщина в этой одежде ходила. Высокая. Значит – не Лена. А высоких женщин тут двое: Катарина, Серафима.
Еще, конечно, Вера. Но хватит о ней думать! Тоже еще – великий сыщик Губкина-Мегрэ! Только ненормальная мать дитю горло перережет, а Верочка пока в порядке!
Достала из старинного бюро листок бумаги, установила на него белую тапку, щедро украшенную землей и кровью, и тщательно обрисовала карандашом ее контур. Маникюрными ножницами обрезала лишнее и убрала бумажный отпечаток подошвы в карман халата. (Из-за открытых настежь дверей уже давно неслось поскуливание Таси.)
Прибрала находку обратно в пакет, спрятала его в узкий шкаф в прихожей и вышла на крыльцо, у которого при виде бабушки радостно запрыгала болонка.
Только через час остальные дома начали подавать признаки жизни. Надежда Прохоровна еле дождалась, когда за воротами скроется машина Павла! Стояла у большого окна гостиной, смотрела на участок и ждала удобной минуты для начала сверхволнительной операции по сравнению размеров обуви. Минуточки считала!
Как только за автомобилем архитектора автоматически закрылись ворота, вынесла совершенно сонную кормленую Тасю в сад и неторопливо, посвистывая собачке, направилась к крыльцу Катарины. Если верить словам ее родственников, встает Катька ближе к обеду, так что утреннее время самое полезное для скрытых сыщицких мероприятий.
Таисия тащиться к дому знаменитого хозяйкиного сына не захотела, хоть ты плачь. Никакого интереса, по всей видимости, дом этот в ней не вызывал, в нем вряд ли хранили угощение для пожилых собак. Таисия вредно села посреди дорожки и уставилась на глупую Надежду Прохоровну выпуклыми коричневыми глазами. «Куда идешь, дурында? – читалось в собачьем взгляде. – Там точно ничего интересного нет. Давай вернемся к теплому тюфячку, в родимый холодильник заглянем.»
Надежда Прохоровна достала из кармана спортивного (прогулочного) костюма обломок печенья. Провела им над головой болонки.
Таисия немного оживилась. Но не настолько, чтобы встать и просто так пойти.
Надежда Прохоровна плюнула на церемонии – быстренько бросила взгляд по сторонам – и, схватив болонку в охапку, донесла ее до
Из кухни доносился звук льющейся воды и шаги Лидии, Надежда Прохоровна подошла к обувной тумбе – огляделась – и стремительно схватила с верхней полки лакированный коричневый шлепанец с золотистой пуговкой на перемычке. То, что нужно, – модель без каблука, аккурат для сравнения.
Приложила шлепанец к бумажной стельке, примерилась и грустно поставила его на место: маловато будет. Не тот размер. Если только Катька не любит при ходьбе пальцы на ногах поджимать, но это вряд ли.
Шаги из кухни послышались в направлении прихожей, Надежда Прохоровна суматошно запихала бумажную стельку в карман, замерла!..
Профиль Лидии мелькнул на повороте к ванной и скрылся за углом. Уф!!
Губкина-Мегрэ опрометью скатилась по крыльцу и дух перевела, когда уже оттащила Таисию в смородиновые кусты у дома Веры Анатольевны. Развеселившаяся от подобного обращения болонка пружинисто подпрыгивала у ее ног и намекала то ли на обещанное печенье, то ли просилась еще раз по саду на ручках полетать.
Надежда Прохоровна предпочла отдать печенье.
К дому Лены и Симы пара из дамы и получившей бонус болонки подошла вполне резво. Таисия даже на крыльцо с низенькими ступеньками самолично вскарабкалась, чем подарила бабе Наде понимание: здесь пожилых собак уважают, подкармливают и не обижают.
Надежда Прохоровна бесшумно вошла в прихожую – когти Таси, предательски цокая, заторопились к кухне, – присмотрелась к обувной полке и расстроилась чрезвычайно: на полках вперемешку стояла обувь двух разных размеров. Поди тут угадай. У рослой Симы может оказаться ножка, у миниатюрной Лены – лапища.
Хотя. Сравнив на глаз, какой обуви черного цвета большее изобилие, Надежда Прохоровна взяла в руки холщовую черную тапку и приложила ее к изрядно мятой бумажке.
Тютелька в тютельку. Измазанная в крови балетка принадлежала Симе.
Вернув тапку на место, Надежда Прохоровна тяжело опустилась в удобное кресло на гнутых ножках, встретилась глазами с Тасей, с недоуменной мордой возвратившейся из кухни.
В черном пакете, заброшенном на балкон второго этажа, лежала одежда Серафимы, испачканная в крови отца. И это Надежда Прохоровна хотела обнаружить меньше всего. Понимала, видела в неприязни к Катарине корни эдакой классовой нетерпимости, но ничего не могла с собой поделать. Сима – нелепая бунтующая девочка с подведенными глазами, теперь круглая сирота, – вызывала у бабы Нади жалость. Такие и противоречат-то больше не по злости, а по молодости лет. Приходят постепенно в разум, снимают похоронные наряды, остепеняются. Детей рожают, на работу ходят. Пройдет немного лет, забросит Симка наркотики – ума ведь хватило на иглу не подсесть, – начнет учиться в своем театральном институте, замуж выйдет.
А какой тут «замуж», когда из-за смерти отца вся жизнь кувырком? Ведь, судя по одежде, на коленях возле мертвого отца она сидела – Сима.
И что же ей понадобилось той ночью у сторожки? Почему Денис ее сокрыл, не назвал милиции и до сих пор молчит?
Не видел? Она одна отца нашла?.. Нашла, поплакала маленько и, пока садовник не проснулся, одежду спрятала и спать легла?..
Ох горюшко ты горькое! Как тут узнать?! Ведь могло быть и такое: поймал папка доченьку с садовником, выволочку устроил. От дочери, поди, еще и марихуаной попахивало.