Сады Апокалипсиса

Бессьер Ришар

Существо с интересом посмотрело на людей, потом, переваливаясь на тонких ножках, возбужденно заговорило:

– Люди, что за безумие влечет вас? Вы опоздали с преображением, а это нехорошо. Что делаете вы здесь, в уже перестроенном мире? Здесь вам больше нет места. Вы исчезли... пропали... вы чужие для нас... Понимаете?.. Вам никто и ничто не поможет и не смогло бы помочь... Понимаете... осознаете...

Пат, ощетинившись, угрожающе шагнул вперед.

– Кто ты?

– У меня нет имени, если ты это хотел узнать.

– А это место? Где мы?

Существо улыбнулось, прежде чем ответить.

–

Это Храм Будущего, а я его Хранитель,

– Будущего!
– буркнул Пат.
– Не может быть будущего для вашей проклятой расы. Люди прогонят вас, уничтожат... вы будете обречены на забвение.
– И громким уверенным голосом добавил: - Вы обречены... Все...

Возникшее в зале эхо повторило: "...обречены... все..." И тут же насмешливый хохот полуживых-полукаменных кариатид заглушил все звуки в зале. Затем голоса этих мегер слились в нескончаемом, демоническом, безумном хоре: "Он прозвенел... пробил... колокол поминок по человечеству... Царство людей сгинуло навсегда..." Охваченный дикой яростью Пат выхватил оружие, готовый стрелять и стрелять без передышки, но тут к нему подскочила Карэн.

– Нет, Пат, не нужно! Будь осторожен!..

Как бы догадавшись по его жесту или прочтя намерение в мыслях, Хранитель Храма завертелся юлой и распался, оставив после себя только вихрь сверкающей пыли.

Он возник вновь несколькими метрами дальше, как по мановению волшебной палочки мгновенно восстановив все клеточки своего тела. Они регенерировались по каким-то совершенно непонятным и неведомым людям законам.

– Несчастные, жалкие невежды!
– прошелестело создание.
– Вас нужно наказать за попытку осквернить Храм!

Тут Фэтс тоже шагнул вперед и с отвращением плюнул:

– Каким нечестивым богам посвящен этот храм?

Взгляд существа некоторое время переходил с одного на другого, прежде чем оно заявило:

– Вы говорите так, как будто в единой Вселенной существует множество богов! Абсурд... Нонсенс... Вы говорите так, будто любая раса могла бы похвастаться, что поклоняется истинному единому богу... Сумасшествие... Бред... Глупость... Что такое бог? Что такое Единство? Фантастические концепции, чтобы создать самим того, кто царит над жизнью и материей, того, кто не делает никакого различия между рыбой, личинкой, человеком или симбиотом. Почему Создатель уничтожаем одну расу или покровительствует другой? Почему он способствует вдруг угнетению некоторых из них? Безумие... Непоследовательность... А ведь ваше человечество умерло, так и не увидев его лика... Только имена... предположения... теории... и ничего больше!

Сардоническая усмешка заиграла на лице существа.

– Такая же судьба ожидает новые расы, которые заселят этот мир. В один прекрасный день они сгинут, как и ваша, предварительно перебрав все имена, чтобы попытаться отыскать единственное. Изобретут самые невообразимые гипотезы для этого, но никогда так и не пересекут запретный порог... Никогда... Никогда...

– В таком случае к чему этот Храм, если заранее известно, что вы проиграете?

Раскат чудовищного хохота опять затопил зал, и кариатиды снова ожили на своих постаментах, в то время как существо рассыпалось, чтобы возникнуть на огромном блоке со странными гримасничающими ликами.

Тут были тысячи розовых, зеленых и черных лиц, напоминающих маски, сбившиеся в одну кучу в последний день карнавала.

И все это блестело, сверкало, переливалось и сияло отблесками сардоникса, яшмы, оникса, топаза и граната.

А голос Хранителя зазвучал вновь:

– Люди, вам запрещено задавать этот вопрос. Его нельзя задавать никогда... никогда... никогда...

Он протянул вперед руку, и скала повиновалась ему.

Между двумя массивными раздвинувшимися блоками открылось отверстие, как будто это существо обладало властью над материей, заставляя ее подчиняться своей воле.

– Бегите прочь, - приказало оно.
– Убирайтесь из Храма и принесите вашу нечистую и гнусную плоть в жертву Биению Жизни...

"...нечистую... гнусную...
– вслед за ним повторяли кариатиды.
– Пробил похоронный колокол... Человечество сгинуло навсегда..."

Пат, Карэн и Фэтс как безумные бросились в зияющее отверстие, в то время как абсурдное существо исчезло в сумасшедшем вихре. И наступила тяжелая гнетущая тишина.

Снаружи была ночь. Ночь со всей ее свежестью и подмигиванием далеких звезд, напоенная легким нежным ароматом.

Но в ночи слышался шум.

Глухой, вкрадчивый, нескончаемый, он господствовал над ночью и мерцанием звезд.

Вопреки всякой логике, он, подобно бесконечно огромным часам, отсчитывал течение времени.

Трое беглецов, задыхаясь, мчались до тех пор, пока шум у них в ушах не стал оглушительным.

Казалось, что это в каком-то равномерном ритме бьют огромные молоты, и Пат почувствовал, что его голова вот-вот взорвется и разлетится на мелкие осколки.

Он попытался сориентироваться, но видел перед собой только бесконечную цепь скальных вершин с острыми изломанными краями.

Они очутились внутри гигантского цирка с легким понижением к центру, который первые рассветные лучи еще не могли осветить целиком.

Однако именно там, в центре, и находился источник странного шума.

– Давайте обойдем все по кругу, - предложил Пат, - может быть, и найдем какой-нибудь выход...

Они так и сделали, но вскоре остановились.

Дальше идти было невозможно, ибо ужасный шум теперь заставлял вибрировать их плоть и бушевал волнами в крови.

Однако нужно было идти, нужно было выбраться из этого адского места, прежде чем они окончательно свихнутся. Разум их мутился, они вдруг поняли, что не одни в этом жутком цирке.

Рыжеватые лучи солнца проникали через гребни скал, давая уже достаточно света, чтобы можно было заметить неподалеку бесплотные невесомые и прозрачные человеческие тени, которые двигались в нескончаемом монотонном танце.

Танцующие существа передвигались как струйки дыма, почти не касаясь земли. Их там были тысячи и тысячи, и все вращались вокруг какой-то смутно различимой массы, находящейся на самом дне цирка.

Пат, Карэн и Фэтс не смогли сдержать крика ужаса.

Эта трепещущая, бьющаяся, пульсирующая масса, на гладкой поверхности которой еще отражались далекие звезды, была не чем иным, как сердцем. Огромным, колоссальным, гигантским сердцем, каждое сокращение которого звучало как удар чудовищного гонга.