Сады Приапа, или Необыкновенная история величайшего любовника века
Шрифт:
Он подкрался к окнам ресторана со стороны двора, где у них валялись ящики и коробки. Подтащил ящик, подтянулся. Створки окон на первом этаже были распахнуты, но сверху свисали плотные гардины. Из зала доносилась музыка, обычный шум застолья… Коля рукой отодвинул край гардины и увидел совсем рядом пару — мужчину и женщину. Они ломали руками панцири вареных раков и лангуст, извлекая мякоть. Руки их были перепачканы.
— Слушай, — сказала женщина, глядя на партнера. Она держала опустевшую красную скорлупку раковой спинки и вертела ею туда-сюда. — Слушай, а где у раков эрогенные зоны?
Она сама засмеялась своей шутке. Коля не понял смысла, но догадался, что в шутке было что-то
Коля спрыгнул на землю, подлез на окно с торца, приподнял низ занавески и сразу увидел служебный столик Нины. Она была в фирменном костюме, при макияже, в этой своей новой, высокой прическе. Она сидела за столиком нога на ногу и с довольным видом оглядывала зал, легонько качала ногой в такт музыке. Было видно, что ей хорошо здесь, ей нравится здесь… Коля сполз с ящика, обошел стоявшую у торца машину, в запотевшем окне в углу здания увидел бабу Нюру, там у них была посудомойка, баба Нюра огромной резиновой перчаткой сгребала с тарелок объедки в большой бак.
Кто-то вышел из двери подсобки и остановился возле машины. Коля с изумлением узнал в этом человеке швейцара Степана.
— Ты, что ль, Коль? — спросил тот. — Вот сигареты в бардачке забыл…
С минуту они стояли молча. Потом Коля вдруг заплакал. Степан положил свою тяжелую руку на Колино плечо. Сказал, что Коле здесь ничего не светит.
— Зря, наверно, тебе говорю. — Степан оглядел его пьяное заплаканное лицо. — Но, в общем, Коль, ничего у тебя с ней не получится. Она тут всем говорит, что у нее муж полковник…
— Полковник?
— Ага. Служит, мол, где-то далеко, в Чечне…
— В Чечне? А как же…
Коля что-то хотел сказать Степану, но тут во двор вышла покурить официантка, и Степан исчез. Колю качало. Он опустился на ящик, дождался, когда официантка загасит свой окурок о стену. Вот она наконец скрылась в подсобке, озарив на секунду проем двери белым огнем платиноволосой блондинки.
Из распахнутых окон гремел оркестр, началась программа «Аква-шоу». Коля полез на ящик, приник к узкой щелочке между гардинами, неверным взглядом обводя зал от стены с аквариумом… дальше, к столикам… к стеклярусной занавеске… к пятачку перед оркестром…
Коля встряхнул головой, резко, пьяно набрал в грудь воздуха. Он не верил своим глазам: на пятачке, за столами, между столиков, везде ходили, сидели, танцевали одни только полковники. Весь зал был ими набит битком. Это были полковники всех родов войск и все в парадной форме.
Коля лихорадочно ждал, когда ему перестанут заслонять то место зала справа от оркестра, где у стены стоял служебный столик Нины… Наконец, он увидел ее. Оркестр исполнял «Позови меня с собой». Полковники один за другим подходили и приглашали ее танцевать, но Нина всем отказывала с неуместно серьезным и удрученным видом.
Глава VIII
— Я взял в твоем будуаре одну книжечку. Это позы Пьетро Аретино[3]. Я хочу некоторые из них испробовать.
— Мысль достойна тебя; но там есть позы неисполнимые, и даже нелепые.
— Верно; но четыре весьма заманчивы.
Д. Казанова. История моей жизни
1
Вернемся же, господа, в гостиную нашей Афродиты. Помните, мы оставили там наших любовников в тот момент, когда хозяйка позвала Уда к столу.
Стол был уставлен салатами, закусками, на отдельных тарелках
Юджин, который натаскивал босса еще накануне его первого свидания с Афродитой, достаточно подробно разъяснял ему, что такое пищевые афродиции. Уд, помнится, изумился, к каким уловкам и приманкам прибегают люди обоих полов для пробуждения либидо. Особенно, говорят, этим озабочены на Западе, там целая индустрия по части плотских наслаждений, дорогостоящая сфера услуг и вспомогательных средств. Уд искренне этого не понимал — это самое либидо у него было наготове всегда, бесплатно и без всяких ухищрений и взбадриваний.
Об афродициях Уд сразу вспомнил, когда увидел, что посередке стола Афродита поставила вазу с белыми лилиями. Именно флоре была посвящена первая получасовая лекция Юджина, он вдалбливал боссу, какие цветы, в какое время года и даже в какое время суток в нашей климатической зоне источают наиболее сильные ароматы возбуждения.
Кстати, за курс лекций Уд отблагодарил Юджина, подарив ему золотую защелку для галстука с большим бриллиантом. Юджин от подарка категорически отказался, выдав неотразимые резоны: он сказал, что, конечно, польщен, но пусть босс подумает, чем обернется для Юджина и его семьи такой прекрасный подарок.
— Первое, что защелка вынудит меня приобрести, — это соответствующий галстук. Галстук — это новый соответствующий костюм. Костюм предполагает совершенно другую квартиру, в другом квартале и т. п. Это, в свою очередь, предполагает другую жену. Новая жена — это новый автомобиль и дача. Новый статус может привести к еще большим переменам — смена работы. Работодателя. Может быть, смена родины. Вы видите, босс, какая цепочка метаморфоз может потянуться за вашим жестом щедрости?
Уд слушал его без улыбки и на этот раз ничего не сказал.
Чтобы сделать хозяйке приятное, Уд, натренированный Юджином, склонил лицо к вазе и, закрыв глаза, втянул в себя воздух с таким видом, как если б, выражаясь слогом Юджиновой лекции, впитал в душу незримо разлитые вокруг флюиды сладостного желанного совращения.
— О! Да ты знаешь в этом толк… — церемонно сказала Афродита и поощрительно ему улыбнулась.
Где-то из-за двери (спальни? второй комнаты?) доносилась негромкая фортепьянная музыка. Они уже закусили, на Уда накатывались, шурша прибрежной галькой, волны легкого расслабления. Вспомнив о том, что продержаться «в форме» следует как можно дольше, Уд дал себе команду аутотренинга думать о чем-то скучном, маловозбуждающем, постороннем… Вы не поверите, господа, но едва он воззвал к своему рассудку с этой целью, как тот подсунул ему — что бы вы думали? — скучную жалкую мысль о своем прежнем хозяине или, точнее сказать, носителе Коле Са-вушкине, этом смешном никудышном уроженце глупого города Реутово, борце с сонмом городских грызунов и бытовых насекомых… (Уд даже поднес ладонь ко рту, прикрывая гадливо-ироничную улыбку, чтобы Афродита не приняла ее на свой счет). После того как Уд вспомнил Колю, он обеспечил себе минимум четверть часа пребывания «в форме», которая не грозила ему никакими эмоциональными эксцессами. Когда этот источник отрезвления стал немного угасать, Уд внушил себе, что фортепьянная музыка играется неспроста и не где-нибудь, а за дверью будуара или даже «кабинета задумчивости», сидит там за инструментом в нише пианист, его наняла Афродита, вероломно украв у него идею с эфесским флейтистом… Досада тоже возымела свое действие. Уд сознавал, что это бред, но таким образом он чинил себе препятствия, чтобы не сразу подпасть под обаяние чаровницы.