Сафари на гиен
Шрифт:
– Все, – удовлетворенно констатировал Юрий, – маршрут разработали, проще некуда. Пятилетний ребенок пройдет!
– Я все же покрупнее пятилетнего ребенка буду, – осторожно вставил реплику Сергей.
– Ничего, – отмахнулся бородатый, – ты тоже пройдешь!
– Но боюсь, что в планах ваших я там, на месте не разберусь… Заплутаюсь я там один-то, – честно сказал Сергей.
– А кто сказал, что один? – Юрий посмотрел удивленно. – Я с тобой пойду!
– Ну, друг, – растрогался Сергей, – неудобно даже… У тебя своих дел хватает…
– Да брось ты, мне самому интересно, подвал все-таки! Значит, встречаемся в восемь вечера вот тут, наверху, – он показал на плане.
Выйдя из тесного прокуренного помещения, Сергей вдохнул полной грудью, посмотрел на часы,
Супруги Коноплевы встретили его очень приветливо и усадили пить чай, чему Сергей был рад, потому что не успел сегодня пообедать. Однако они выразили легкое недоумение приходом Сергея, потому что не могли взять в толк, чем они могут помочь следствию.
– Если убийца – маньяк, то мы-то тут при чем? – удивлялся Коноплев.
Это был крепкий, нестарый еще мужчина, в районе пятидесяти, полковник в отставке.
– До генерала не дослужился, – сказал он, представляясь.
Коноплев приходился покойной Марианне Валериановне Ратищевой не другом, а троюродным братом, но поскольку родство это слишком дальнее, то они считали себя просто старинными друзьями.
– В детстве часто общались, – вспоминал он, – а потом я служил долго в разных местах, как-то мы связь потеряли… потом уже, как в отставку вышел, сюда вернулись, стали встречаться.
– Скажите… – Сергей замялся, – а у нее всегда такой характер был… строгий? Потому что сотрудники такое про нее рассказывают, непохоже, чтобы все врали.
Коноплев рассмеялся.
– Да, Марианна – человек жесткий… была. Откровенно говоря, мы с ней не ссорились только потому, что нечасто встречались… и потом, дел у нас общих не имелось. Но очень меня ее смерть потрясла… все-таки с детства знакомы были, и опять-таки, если бы от болезни там или несчастный случай, а тут – такая гадость! Не пожелал бы я никому такого… Это чтобы дети потом вспоминали, в каком виде их мать мертвой нашли…
– Но у Мадам… то есть у Марианны Валериановны детей не было…
– Слава богу… – хором согласились Коноплевы.
– Но был муж… – осторожно продолжал Сергей.
– Муж, – скривился Коноплев, – уж этот мне муж…
– Игорь, – укоризненно проговорила его жена.
– Что – Игорь? – закричал он громко, и Сергей подумал, что не зря они с Мадам хоть дальние, но родственники. – Что ты мне рот затыкаешь? Я и ему скажу…
– Зачем же теперь-то? Теперь уже поздно, ее нет, – продолжала жена твердо.
– А что, они ссорились? – спросил Сергей.
– Они-то не ссорились, – мрачно пробурчал Коноплев, – это мы с Марианной из-за него чуть не поссорились.
– Знаете что, – решительно сказал Сергей, – у меня времени нету, если у вас родственные какие-то разборки, то мне это ни к чему, а если имеете что-то сказать по расследованию смерти вашей… сестры, то говорите, да я пойду. И за чай спасибо.
– Что тут говорить, – тоскливо сказал Коноплев, – а только все из-за него. Вся жизнь у нее из-за него изменилась. Говорил я ей: «Не расписывайся с ним. Если уж так хочется – живите вместе, зачем тебе обязательно в ЗАГС нужно? И не прописывай его: в случае чего – всегда сможешь выгнать». Нет, ей обязательно замуж захотелось. До пятидесяти лет жила одна – и ничего, работала, самостоятельной женщиной была, а тут вдруг…
– Так она, значит, только два года замужем была?
– Вот именно, – вступила жена Коноплева. – Игорь очень беспокоился, кричали они тут друг на друга.
– Как же не беспокоиться? – возразил Коноплев. – Сами посудите, знакомы они были с юности, как Марианна говорила. Я-то в подробностях не знаю, потому что служил в разных точках, в Питере меня не было. И вот этот… Семен Николаевич тогда женился на другой, и связь они потеряли. Потом он вдруг встретил ее случайно и воспылал любовью.
– А разве так не бывает?
– Да бросьте вы! – махнул рукой Коноплев. – Сам он нищий преподаватель какой-то, ничего в жизни не достиг, а Марианна – женщина с достатком, на ногах крепко стояла всегда, а теперь – в особенности. Я там подробностей не знаю, но
– Так вы – что, его подозреваете? – прямо спросил Сергей.
– Если бы я его подозревал, я бы сам к вам пришел, – твердо ответил Коноплев. – Знаю, что у него алиби. Да и не подозреваю я его, а только противно, и Марианну жалко. Говорил я ей: «Нехорошо он поступает. Если он одну жену, с которой столько лет прожил, может как перчатку отбросить, то и ты на него положиться не можешь». Она смеется – зачем, говорит, мне на него полагаться? В жизни, говорит, ни на кого не полагалась, сама за все отвечала. Я и говорю, что всякое может случиться. Вот и случилось…
Сергей почувствовал, что нужно ему уходить, а то сейчас начнут вспоминать мелкие родственные обиды, и конца этому не будет. Он распрощался с гостеприимными хозяевами и ушел, не представляя себе, чем ему поможет беседа с супругами Коноплевыми. Они очень настроены против мужа Мадам, но Сергею-то что до этого? И заявляют, что врагов у нее никаких не было. Однако надо все же познакомиться с мужем покойной. Возможно, он кое-что прояснит.
Надежда Николаевна Лебедева была женщиной очень любопытной. Но любопытство ее было совершенно специфического свойства. Например, она не интересовалась жизнью соседей по дому или не собирала сплетни о сотрудниках на работе, но если дело касалось какой-нибудь криминальной загадки, то тут Надежда просто заболевала от любопытства. Надо сказать, что жизнь часто подбрасывала ей такие загадки. Так считала сама Надежда, но ее муж, Сан Саныч Лебедев, утверждал, что у его жены прямо-таки талант вляпываться во всякие сомнительные истории и, хотя все ее друзья и знакомые, несомненно, порядочные люди, но с ними все время происходят криминальные события, а Надежда всегда оказывается под рукой. Проще говоря, найдет свинья грязи… Но такое Сан Саныч никогда не говорил, потому что был человеком вежливым и очень любил свою жену. Надежда тоже очень хорошо к нему относилась, заботилась, кормила вкусными обедами, но ее деятельная натура все время требовала иной работы, то есть не руками, а головой. Сама Надежда работала инженером в одном некогда крупном НИИ. Раньше это была вполне приличная работа для женщины средних лет, потому что окружали ее славные образованные люди и голова была занята, хоть и не всегда. Но теперь, сами понимаете, инженеры не в почете, и хоть институт, где работала Надежда, все еще как-то держался на плаву и работы было много, но платили мало и нерегулярно. А Надежда справедливо полагала, что если за какую-нибудь деятельность денег не платят, то это уже не работа, а хобби. А хобби человек занимается, только когда ему это нравится. Так что когда зарплату не платили, Надежда не особенно загружала себя работой. Но голова-то требовала своей порции размышлений. С Надеждиными знакомыми уже давно ничего интересного не случалось, поэтому она восприняла как дар свыше, что сосед – капитан полиции – развелся с женой и стал часто приходить к ней ужинать. За еду она добилась того, что Сергей рассказывал ей интереснейшие подробности дела про маньяка с розой. Всем известно, что голодный мужчина за вкусный обед продаст если не родную мать, то государственные секреты точно. Но ничем плохим Сергею это не грозило, потому что дальше Надежды ничто сказанное не пойдет, уж в этом-то Сергей мог быть уверен. Даже мужу она ничего не расскажет. Потому что вовсе незачем ему знать, что его жена опять интересуется криминалом.
Итак, придя пораньше с работы, Надежда накормила свое ненасытное рыжее сокровище – кота Бейсика – фрикадельками с обязательным добавлением тертой морковки, как советовал ветеринар, тщательно вытерла кухонный стол, разложила на нем листки бумаги и принялась размышлять.
Пять совершенно разных по социальному положению женщин. На вид нет никакой между ними связи. И общее только одно – все жуткие стервы, причем были такими всегда. Насчет Сталины Надежда знала точно, а в остальных случаях полагалась на свидетельства очевидцев. Еще общее у них – возраст, у всех приблизительно дни рождения совпадают с точностью до двух недель, не считая Мадам Джакузи, и всем женщинам исполнилось бы пятьдесят два года.