Сага о Бриттланде
Шрифт:
Еще Энок набрел на лесное озеро с чистейшей водой, где водилась рыба, так что Альрик отправил туда несколько бриттских женщин, что половчее, Леофсуна и одного мужчика-бритта для рыбалки. Они должны были не только наловить рыбу, но и сразу завялить ее на зиму. Для охраны им дали Видарссона.
Соль, которую мы прикупили в Сторборге, стремительно заканчивалась, и брать ее было неоткуда. Альрик даже подумывал о том, чтобы ограбить какого-нибудь соляного купца, но отложил эту мысль на потом. Можно, конечно, и самим варить соль, но это ж надо идти до моря, отыскать хороший котел, к тому же дело это небыстрое, и всегда был риск, что нас увидят с кораблей.
Козье
Но, несмотря на трудности, дома строились, мы начали выкладывать крышу из дранки. И в ином месте это показалось бы слишком дорого и неуместно, но здесь дерева полно. Дерном крыть не стали, так как слишком тяжела бы оказалась крыша, много столбов бы понадобилось ставить.
Самым неутомимым трудягой оказался Аднтрудюр. Даже после тяжелой работы он каждый вечер брал одну из девок и трудился над ней еще полночи. Я привык засыпать под его пыхтение и рычание. Когда закончилась рубка, я пару раз ложился с девками. Это давало некую отдушину, но удовольствия почти не приносило. Бриттки были такими тощими, что не поймешь, на спине она лежит или на животе. Чуть сильнее сдавишь ее руками — пищит, чуть быстрее задвигаешься — визжит от боли. Но они хотя бы понимали, кто мы, и в отказ не шли, напротив, искали нашей благосклонности, липли, прижимались, вызывая неудовольствие мужиков-бриттов. Впрочем, те не смели что-то возразить. Не с их силами.
И когда основная стройка была закончена, я глянул на длинные дома, похожие на перевернутые корабли, и в очередной раз пожалел о смертях Арне и Ларса. Ульверы могут построить дом. Но корабль, тем более предназначенный для хождения по морю, одной силой не вырубишь, там умение нужно. И такое умение было у Арне, который знал Волчару до последней досочки, такое умение было у Ларса, который дерево душой и пальцами чувствовал. Лодку смастерить мог и я. Но как правильно выбрать дерево на киль? Оно должно быть длинным, прочным и при этом гибким, без единого изъяна, без дырок, проложенных жуками и червями, не тронутым болезнями. Киль — это основа корабля, как кости для человека. Какой толщины должны быть доски? Как их лучше соединять? И даже если бы мы справились и сделали корабль, откуда взять парус? Не из козьей шерсти же его делать! Хороший широкий парус может и год ткаться, притом не одной-двумя женщинами, а целой деревней. А в море без паруса делать нечего.
В последнюю очередь внутри ограды выкопали небольшой прудик, отвели в него воду из родника, а из пруда воду пустили по привычному руслу. Теперь козы и свиньи могли напиться и без чьей-либо помощи, да и людям было где искупнуться в жаркий день. Хотя сейчас жара была наименьшей проблемой, воды вокруг было предостаточно. Почти каждый день шли дожди.
В целом, бритты оказались не столь бесполезными, как мне думалось. Мужчины работали наравне с нами, хоть и слабы были, Леофсун помогал переводить на бриттский и обратно, я выучил несколько слов на их языке, особенно ругательства, которые почти все были завязаны на имени Домну и фоморах.
Потому я сумел понял, что старик, который выглядел так, будто на его кости надели кожу великана, и они свисала складками по всему телу, грязно ругал нас и всех нордов. Он воздевал тощие руки к дубу, чья крона закрывала наше селение, и смешивал в единую кучу «нордур», «Домну», тварей-фоморов и еще много непонятных слов.
Я остановил пробегающего пацана и сказал ему:
– Леофсун. Приведи.
Тот понятливо кивнул и умчался. Вот уж кто поистине был счастлив, так это мальчишки. Вепрь умудрился в свободное время вытесать им деревянные мечи и топоры, и те носились, играя в войну нордов и бриттов.
– Звал?
– Что говорит тот старик? Чего ему не нравится?
Бритт отмахнулся:
– Да не бери в голову. Это Манвин, он вечно бредит про старых богов, про проклятья и все такое. Сейчас говорит, что это священный дуб и священная вода, что мы оскорбили богов и теперь нас всех ждет наказание.
И ладно бы все бритты думали, как Леофсун, но старухи и многие женщины слушали Манвина внимательно, кивали, а кое-кто даже плакал.
Вечером, когда мы все собрались в одном доме возле очага и ужинали, слушая, как дождь бьет по крыше, я пересказал слова Манвина Альрику. Хёвдинг усмехнулся, поднялся:
– Я буду говорить, а ты, Леофсун, перескажи остальным. Сегодня один старик сказал, что вы нарушили покой какого-то старого бога и будете за это наказаны. Ответь, старик, раньше твой народ делал так?
Мы подождали, пока Леофсун доскажет, и Манвин, едва ли не брызжа слюной, заговорил.
– Он сказал, что прежде никогда такого не было. Что люди, то есть бритты, всегда слушали жрецов, и только норды портят всё, и теперь мы все умрем.
– Раньше, – понимающе кивнул Альрик. – Раньше, понятно, было лучше. Бритты были сильны, жили в деревнях и городах, а не прятались, как крысы. Ты, Манвин, был толще и моложе, возможно, сил хватало не только на жратву, но и на баб. Вот только ты забыл, что всё страшное с вами уже случилось. Вы потеряли землю, силу, людей и даже свою честь. А несколько лет назад потеряли последнее, что у вас оставалось: надежду. Ваши боги ушли! Остались только рабы и мы, норды! Ты восхваляешь мертвых богов и проклинаешь нас, ваших спасителей. Ты сидишь под крышей, которую построили мы, ешь еду, которую принесли мы, твои плечи обернуты шкурой, которую добыли мы, ты согрет теплом очага, который разожгли мы. Так почему ты не хвалишь нас? Почему не клянешь богов, которые вас бросили?
Леофсун старательно пересказывал слова Альрика, перенимая даже его тон.
– Я не заставляю хвалить моих богов: Фомриру не интересны слова рабов. Но если ты еще раз посмеешь хулить меня и моих людей, я отрежу тебе язык. Ты понял, бритт?
Манвин, посерев, торопливо закивал. Любви к нам у него не прибавилось, но нам было плевать на его отношение. Для нас он был всего лишь еще одним бесполезным ртом. Женщины хоть домашними делами занимались, другие старики тоже как-то помогали, а Манвин вообще никак не участвовал в общем деле.
– Он с самого начала таким был, – пояснил Леофсун. – Все желуди собирают или корешки какие, а он только сидит и бухтит: то не так, это не так. Как я понял, до восстания к его словам прислушивались, он даже обряды какие-то проводил. А теперь он никому не нужен.
Бриттландская осень вошла в полную силу, дожди шли почти без перерыва. У нас бы уже пару раз морозец бы ударил, может, первый снег припорошил, а тут просто бесконечная слякоть. Одна баба сломала руку, поскользнувшись в грязи, а уж ушибы от падений были почти у каждого. И когда Альрик вернулся из уборной, перепачканный в грязи, он наказал часть чурок, собранных для очага, пустить на настил, только поверху насечки пустить, чтоб ноге было за что цепляться.