Сага о Форсайтах

Голсуорси Джон

– Я ходил взглянуть на эту картину Морланда, - сказал он, - несомненно оригинал... Я, собственно, купил ее, - и он погрузился в задумчивость...

Узнав от Майкла, что у маркиза Шропшир продается Морланд, он сразу же сказал:

– А я и не собирался его покупать.

– Я так понял, сэр. Вы на днях что-то об этом говорили. Белый пони.

– Ну конечно, - сказал Сомс.
– Сколько он за него просит?

– Кажется, рыночную цену.

– Такой не существует. Оригинал?

– Он говорит, что картина никогда не переходила из рук в руки.

Сомс задумался вслух: - Маркиз Шропшир, кажется, дед той рыжей особы?

– Да, но совсем ручной. Он говорил, что хотел бы показать его вам.

– Верю, - сказал Сомс и замолк...

– Где этот Морланд?
– спросил он через несколько дней.

– В доме маркиза, сэр, на Керзон-стрит.

– О! А! Ну что ж, надо посмотреть.

После завтрака на Грин-стрит, где он жил до сих пор, Сомс прошел на Керзон-стрит и дал лакею карточку, на которой написал карандашом: "Мой зять Майкл Монт говорил, что вы хотели показать мне вашего Морланда".

Лакей вернулся и распахнул одну из дверей со словами:

– Пожалуйте сюда, сэр. Морланд висит над буфетом.

В громадной столовой, где даже громоздкая мебель казалась маленькой, Морланд совсем пропадал между двумя натюрмортами голландского происхождения и соответствующих размеров. Композиция картины была проста - белая лошадь в конюшне, голубь подбирает зерно, мальчик ест яблоко, сидя на опрокинутой корзине. С первого же взгляда Сомс убедился, что перед ним оригинал и даже не реставрированный - общий тон был достаточно темный. Сомс стоял спиной к свету и внимательно разглядывал картину, На Морланда сейчас не такой большой спрос, как раньше; с другой стороны, картины его своеобразны и удобного размера. Если в галерее не так много места и хочется, чтоб этот период был представлен, Морланд, пожалуй, выгоднее всего после Констэбля - хорошего Крома-старшего дьявольски трудно найти. А Морланд - всегда Морланд, как Милле - всегда Милле, и ничем иным не станет. Как все коллекционеры периода экспериментов, Сомс снова и снова убеждался, что покупать следует не только то, что сейчас ценно, но то, что останется ценным. Те из современных художников, думал он, которые пишут современные вещи, будут похоронены и забыты еще раньше, чем сам он сойдет в могилу; да и не мог он найти в них ничего хорошего, сколько ни старался. Те из современных художников, которые пишут старомодные вещи а к ним принадлежит большая часть академиков, - те, конечно, осмотрительнее; но кто скажет, сохранятся ли их имена? Нет. Безопасно одно покупать мертвых, и притом таких мертвых, которым суждено жить. А так как Сомс не был одинок в своих выводах, то тем самым большинству из живых художников была обеспечена безвременная кончина. И действительно, они уже поговаривали о том, что картин сейчас не продать ни за какие деньги.

Он разглядывал картину, сложив пальцы наподобие трубки, когда послышался легкий шум; и, обернувшись, он увидел низенького старика в диагоналевом костюме, который точно так же разглядывал его самого.

Сомс опустил руку и, твердо решив не говорить "ваша светлость" или что бы там ни полагалось, сказал:

– Я смотрел на хвост - не плохо написан.

Маркиз тоже опустил руку и взглянул на визитную, кар - точку, которую держал в другой.

– Мистер Форсайт? Да. Мой дед купил ее у самого художника. Сзади есть надпись. Мне не хочется с ним расставаться, но время сейчас трудное. Хотите посмотреть его с обратной стороны?

– Да, - сказал Сомс, - я всегда смотрю на обратную сторону.

– Иногда это лучшее, что есть в картине, - проговорил маркиз, с трудом снимая Морланда.

Сомс улыбнулся уголком рта; он не желал, чтобы у этого старика создалось ложное впечатление, будто он подлизывается.

– А сказывается наследственность, мистер Форсайт, - продолжал тот, нагнув голову набок, - когда приходится продавать фамильные ценности.

– Я могу и не смотреть с той стороны, - сказал Сомс, - сразу видно, что это оригинал.

– Так вот, если желаете приобрести его, мы можем сговориться просто как джентльмен с джентльменом. Вы, и слышал, в курсе всех цен.

Сомс нагнул голову и посмотрел на обратную сторону картины. Слова старика были до того обезоруживающие, что он никак не мог решить, надо ли ему разоружаться.

"Джордж Морланд - лорду Джорджу Феррару, - прочел он.
– Стоимость 80 - получена. 1797".

– Титул он получил позднее, - сказал маркиз.
– Хорошо, что он уплатил Морланду, - великие повесы были наши предки, мистер Форсайт; то было время великих повес!

От лестной мысли, что "Гордый Досеет" был великий повеса, Сомс слегка оттаял.

– И Морланд был великий повеса, - сказал он.
– Но в то время были настоящие художники, можно было не бояться покупать картины. Теперь не то.

– Ну не скажите, не скажите, - возразил, маркиз, - еще есть чего ждать от электрификации искусства. Все мы захвачены движением, мистер Форсайт.

– Да, - мрачно подтвердил Сомс, - но долго на такой скорости не удержаться - это неестественно. Скоро мы спять остановимся.

– Вот не знаю. Все же нужно идти в ногу с веком, не правда ли?

– Скорость - это еще не беда, - сказал Сомс, сам на себя удивляясь, если только она приведет куда-нибудь.

Маркиз прислонил картину к буфету, поставил ногу на стул и оперся локтем о колено.

– Ваш зять говорил вам, зачем мне нужны деньги? Он задумал электрифицировать кухни в трущобах. Какникак, мистер Форсайт, мы все же чище и гуманнее, чем были наши деды. Сколько же, вы думаете, стоит эта картина?

– Можно узнать мнение Думетриуса.

– Этого, с Хэймаркета? Разве он лучше осведомлен, чем вы?

– Не сказал бы, - честно признался Сомс.
– Но если бы вы упомянули, что картиной интересуюсь я, он за пять гиней оценил бы ее и, возможно, сам предложил бы купить ее у вас.

– Мне не так уж интересно, чтобы знали, что я продаю картины.

– Ну, - сказал Сомс, - я не хочу, чтобы вы выручили меньше, чем могли бы. Но если бы я поручил Думетриусу достать мне Морланда, больше пятисот фунтов я бы не дал. Предлагаю вам шестьсот.

Маркиз вздернул голову.

– Не слишком ли щедро? Скажем лучше - пятьсот пятьдесят?

Сомс покачал головой.

– Не будем торговаться, - сказал он.
– Шестьсот. Чек можете получить теперь же, и я заберу картину. Будет висеть у меня в галерее, в Мейплдерхеме.

Маркиз снял ногу со стула и вздохнул.

– Право же, я очень вам обязан. Приятно думать, что она попадет в хорошую обстановку.

– Когда бы вам ни вздумалось приехать посмотреть на нее...

Сомс осекся. Старик одной ногой в могиле, другой в палате лордов (что, впрочем, почти одно и то же) - да разве ему захочется ехать!