Сага о Форсайтах
Шрифт:
– Мистер Форсайт, если не ошибаюсь?
– Коньяку или виски, Стэйнфорд?
– Спасибо, коньяку.
– Давай покурим. Ты хотел меня видеть. Мистер Форсайт - мой дядя и мой поверенный.
Сомс заметил, как Стэйнфорд улыбнулся, словно говоря: "Да ну? Вот удивительные люди!" Он закурил предложенную сигару, и воцарилось молчание.
– Ну?
– не выдержал Вэл.
– Очень сожалею, Дарти, что твой жеребенок от Голубки расклеился.
– А откуда это тебе известно?
– Вот именно. Но прежде чем я тебе это сообщу, будь добр дать мне пятьдесят фунтов и обещание, что мое имя не будет упомянуто.
Сомс и Вэл остолбенели. Наконец Вэл сказал:
– А какая у меня гарантия, что твои сведения стоят пятьдесят фунтов или хотя бы пять?
– О, что я знаю, что твой жеребенок болен.
Как ни мало был Сомс знаком с миром скачек, он все же понял силу этого аргумента.
– Ты хочешь сказать, что знаешь, где моя конюшня протекает?
Стэйнфорд кивнул.
– В университете мы были друзьями, - сказал Вэл.
– Чего ты ожидал бы от меня, если бы я располагал такими же сведениями о твоей конюшне?
– Дорогой Дарти, величины несоизмеримые. Ты богат, я - нет.
Избитые фразы вертелись на языке у Сомса. Он проглотил их. Что толку разговаривать с таким типом!
– Пятьдесят фунтов - большие деньги, - сказал Вэл.
– Твои сведения действительно ценны?
– Да, клянусь честью.
Сомс громко фыркнул.
– Если я куплю у тебя эту течь, - продолжал Вэл, - можешь ты гарантировать, что она не обнаружится в Другом месте?
– Мало вероятия, чтобы у тебя в конюшне оказались две трубы с течью.
– Мне и в одну не верится.
– Одна-то есть.
Сомс увидел, как его племянник подошел к столу и стал отсчитывать банковые билеты.
– Сначала скажи мне, что ты знаешь, и я заплачу тебе, если найду, что твои сведения правдоподобны. Имя твое упомянуто не будет.
Сомс увидел, как томные брови поднялись.
– Я доверчивый человек, Дарти, не то что ты. Дай расчет конюху по фамилии Синнет - вот где твоя конюшня протекает.
– Синнет?
– сказал Вэл.
– Мой лучший конюх! Чем ты можешь доказать?
Стэйнфорд извлек грязный листок почтовой бумаги и протянул его Вэлу. Тот прочел вслух:
– "Серый жеребенок болен, все в порядке - в Гудвуде ему не быть". Все в порядке?
– повторил он.
– Так, значит, он это подстроил?
Стэйнфорд пожал плечами.
– Можешь ты мне дать эту записку?
– спросил Вэл.
– Если ты пообещаешь не показывать ему.
Вэл кивнул и взял записку.
– Ты знаешь его почерк?
– спросил Сомс.
– Очень это все подозрительно.
– Нет еще, - сказал Вэл и, к ужасу Сомса, положил в протянутую руку пачку банкнот. Сомс ясно расслышал легкий вздох облегчения. Вэл вдруг сказал:
– Ты с ним сговорился в тот день, когда заезжал ко мне?
Стэйнфорд чуть заметно улыбнулся, еще раз пожал плечами и повернул к двери.
– До свидания, Дарти, - сказал он.
Сомс раскрыл рот. Так реванш окончен! Он ушел!
– Послушай, - сказал он.
– Не выпускай же его! Это чудовищно!
– Ой, до чего смешно, - сказал вдруг Вал и захохотал.
– Ой, до чего смешно!
– Смешно, - проворчал Сомс.
– Куда идет мир, не понимаю.
– Не горюйте, дядя Сомс. На пятьдесят фунтов он меня обчистил, но за такое не жаль и заплатить. Синнет, мой лучший конюх!
Сомс все ворчал.
– Совратить твоего работника и тебя же заставить платить за это! Дальше идти некуда!
– В том-то и прелесть, дядя Сомс. Ну, поеду домой я выгоню этого мошенника.
– Я бы, на твоем месте, не постеснялся сказать ему, откуда мне все известно.
– Ну, не знаю. Ведь Стэйнфорд еле на ногах держится. Я не моралист, но думается мне, что свое слово я сдержу.
Сомс помолчал, потом искоса взглянул на племянника.
– Делай как знаешь. Но не мешало бы его засадить.
С этими словами он прошел в переднюю и пересчитал зонты. Все были целы, он взял один из них и вышел на улицу. Его тянуло на воздух. Если не считать истории с Элдерсоном, он сталкивался с явной бесчестностью не часто и только у представителей низших классов. Можно оправдать какого-нибудь бродягу, или даже клерка, или домашнюю прислугу. У них много соблазнов и никаких традиций. Но чего ждать от жизни, если даже на аристократа нельзя положиться в таком простом вопросе, как честность! Каждый день приходится читать о преступлениях, и можно с уверенностью сказать, что на одно дело, которое доходит до суда, десятки остаются нераскрытыми. А если прибавить все темные дела, что творятся в Сити, все сделки на комиссиях, подкуп полиции, торговлю титулами - с этим, впрочем, как будто покончено, - все мошенничества с подрядами... Прямо волосы дыбом встают!
Можно издеваться над прежним временем, и, конечно, наше время таит больше соблазнов, но что-то простое и честное ушло из жизни безвозвратно. Люди добиваются своего всеми правдами и неправдами, не желают больше ждать, когда удача сама придет к ним в руки. Все так спешат нажиться или прожиться! Деньги - во что бы то ни стало! Каких только не продают теперь шарлатанских средств, каких только книг не печатают, махнув рукой на правду и на приличия. А рекламы! Боже милостивый!
Эти мрачные размышления завели его в Вестминстер. Можно, пожалуй, зайти на Саут-сквер узнать, сообщила ли Флер по телефону, как доехала.
В холле на саркофаге лежало восемь шляп разных цветов и фасонов. Что тут еще творится? Из столовой доносился шум голосов, потом загудело кто-то произносил речь. У Майкла какое-то собрание, а в доме только что была корь!
– Что у вас тут творится?
– спросил он Кокера.
– Кажется, что-то насчет трущоб, сэр; мистер Монт говорил, они собираются их обновлять.
– Положите мою шляпу отдельно, - сказал Сомс.
– От миссис Монт было что-нибудь?
– Она звонила, сэр. Доехали хорошо. Собаку, кажется, тошнило дорогой. Упрямый пес.