Сага о Греттире
Шрифт:
— И тебе остается только одно, — сказал Гудмунд: — перебраться туда, где ты можешь не опасаться за свою жизнь.
Греттир сказал, что он не знает такого места. Гудмунд сказал:
— Есть в Мысовом Фьорде остров, он зовется Скала Остров. Это — надежная крепость, потому что без лестницы на него не залезешь. Только доберись до него, а уж там никто, по-моему, не одолеет тебя ни оружием, ни хитростью, если ты будешь хорошо смотреть за лестницей.
— Попытаюсь, — говорит Греттир, — но я стал так бояться темноты, что даже ради спасения жизни не могу жить один.
Гудмунд сказал:
— Может быть, это и так. Но ни на кого, кроме себя, не полагайся. За многими нужно смотреть в оба.
Греттир поблагодарил его за добрый совет. Ушел он из Подмаренничной Долины и не останавливался, покуда не добрался до Скалы. Мать радостно его встретила и Иллуги тоже. Он провел там несколько ночей. Там он узнал об убийстве Торстейна, сына Кугги, случившемся осенью, перед тем, как Греттир пошел в Бардову Долину. Подумал он, что судьба посылает ему удар за ударом. Потом он поехал на юг к Пустоши Каменистых Холмов, надеясь встретиться с Гримом и отомстить за Халльмунда. Но приехав в Долину Северной Реки, он узнал, что Грим уже две или три зимы как уехал, о чем было рассказано. Греттир потому узнал об этом так поздно, что он две зимы скрывался, — и еще третью, когда он был в Торировой Долине, — и не виделся ни с кем, кто мог бы рассказать ему новости. Тогда он повернул к Долинам Широкого Фьорда и стал подстерегать людей, проезжавших по Крутому Склону. Он снова стал запускать руку за добром к мелким хозяевам. Это было в самый разгар лета.
На исходе того же лета Стейнвёр в Песчаных Холмах родила мальчика и назвала его Скегги. Сперва его отцом считали Кьяртана, сына Стейна, священника с Реки Островной Долины. Скегги очень выделялся среди своих братьев силой и ростом. А к пятнадцати годам он стал сильнее всех мужей на севере, и тогда его стали считать сыном Греттира. Люди думали, что он вырастет славным мужем, но он умер семнадцати зим от роду, и про него нет саги.
LXVIII
После убийства Торстейна, сына Кугги, Снорри Годи очень гневался на своего сына Тородда и на Сама, сына Бёрка Толстого. Не рассказывается, чем они провинились, разве что не захотели пойти на какое-то большое дело, на которое посылал их Снорри. Поэтому Снорри прогнал от себя Тородда и не велел ему возвращаться, пока тот не убьет какого-нибудь объявленного вне закона. Ничего другого не оставалось, и Тородд поехал в Долины. Тогда в Широком Жилье, в Долине Сёккольва, жила одна вдова по имени Гейрлауг. Она держала пастуха, объявленного вне закона за нанесение увечья. Он был еще подросток годами. Тородд, сын Снорри, узнал об этом и поехал к Широкому Жилью, и спросил, где пастух. Хозяйка сказала, что он со стадом:
— А на что он тебе?
— Хочу я лишить его жизни, — говорит Тородд, — ведь он объявлен вне закона.
Она отвечает:
— Невелика слава подобному герою, как ты, убивать этакого заморыша. Я покажу тебе, где можно совершить больший подвиг, если уж тебе не терпится испытать себя.
— Где же это? — говорит тот. Она отвечает:
— Здесь в горах живет Греттир, сын Асмунда. Вот с ним и сражайся, это тебе больше подходит.
Эти речи пришлись по душе Тородду. «Так оно и будет», — сказал он, пришпорил коня и поскакал вверх по долине. И, поднявшись на холмы ниже Восточной Реки, он увидел белую лошадь под седлом. А рядом он увидел человека большого роста и при оружии и тотчас повернул к нему навстречу. Греттир поздоровался с ним и спросил, кто он такой. Тородд назвался и сказал:
— Почему ты не спросишь лучше о моих намерениях?
— Потому, — сказал Греттир, — что какими бы они ни были, они мало к чему приведут. Ты сын Снорри Годи?
— Так и есть, — сказал Тородд, — и теперь посмотрим, кто из нас чего стоит.
— Это и так ясно, — сказал Греттир. — Ты разве не слышал, что я мало кому приносил удачу из тех, кто меня задевал?
— Это я знаю, — говорит Тородд, — но все ж таки отважусь.
Он выхватил меч и с пылом набросился на Греттира. Тот же заслонялся щитом, не поднимая на Тородда оружия. Так некоторое время и шло. Греттир даже не был ранен. Тогда он сказал:
— Не пора ли кончать эту игру, потому что победы тебе не видать как своих ушей.
Тородд стал рубить как одержимый. Греттиру все это наскучило, схватил он Тородда, посадил его рядом с собою и сказал:
— Теперь я могу с тобою делать все, что захочу. И я не боюсь, что ты меня убьешь. Но чего я боюсь, так это седой головы отца твоего Снорри Годи и его советов: они хоть кого ставили на колени. Тебе же следует выбирать себе работу по силам. Это тебе не детская забава — со мною сражаться.
И Тородд, увидев, что он ничего не добился, совсем утихомирился, и на этом они расстались. Тородд поехал домой в Междуречье и рассказал отцу, что у него вышло с Греттиром. Снорри Годи усмехнулся и сказал:
— Выше головы не прыгнешь. Велика между вами разница! Ты напал на него, а он мог сделать с тобою, что хотел. И Греттир мудро поступил, что не убил тебя, потому что уж я бы не оставил твою смерть неотомщенной. Теперь я охотно окажу ему поддержку, если представится случай.
По всему было видно, что Снорри доволен тем, как Греттир обошелся с Тороддом: с той поры он всегда становился на его сторону.
LXIX
Расставшись с Тороддом, Греттир вскоре поехал в Скалу, и некоторое время там скрывался. Его боязнь темноты зашла к тому времени так далеко, что с наступлением сумерек он совсем не решался выходить. Мать предлагала ему остаться дома, хоть и видела она, что это мало ему поможет — столько врагов он нажил себе по всей стране. Греттир сказал, что ей не придется терпеть из-за него неприятности.
— Но не могу я даже ради спасения жизни, — говорит он, — оставаться долее один.
Иллуги, его брату, было тогда пятнадцать зим, и вырос он в славного мужа. Он был при этом разговоре. Греттир рассказал матери, какой совет дал ему Гудмунд Могучий, и сказал, что попробует, если выпадет случай, добраться до Скалы Острова. Но он, мол, не сможет там жить, если не найдет себе надежного товарища. Тогда Иллуги сказал:
— Я отправлюсь с тобою, брат. Не знаю, правда, много ли будет тебе от меня проку, если не считать того, что я буду тебе верен и не покину тебя, покуда ты жив. И находясь рядом с тобой, я буду знать, что с тобой.