Сага о Греттире
Шрифт:
94
Клен ливня стрел — воин (ливень стрел — битва).
— Теперь нам надо быть начеку, — сказал Греттир, — уж Торбьёрн Крючок позаботится со своими, чтобы на этом дело не кончилось. И хочу я, Шумила, чтобы ты сторожил с сего дня лестницу, а по вечерам подымал ее. Смотри, не подведи: многое от этого зависит. А предашь нас, не миновать тебе беды.
95
Ньёрд дождя копий — воин (дождь копий — битва); огонь сечи — меч.
Шумила обещал не подвести. А погода становилась все хуже: подул сильный северо-восточный ветер и принес холод. Греттир каждый вечер спрашивал, поднята ли лестница. Шумила сказал:
— Какие сейчас могут быть люди! Или кому-нибудь так неймется лишить тебя жизни, что он захочет ради этого убивать и себя? Ведь в такую погоду сюда не доберешься. И ничего не осталось, по-моему, от твоего великого геройства, раз тебе кажется, будто нам всё угрожает смертью.
— Ты будешь вести себя хуже, чем любой из нас, когда настанет нужда, — сказал Греттир. — И уж придется тебе сторожить лестницу, хочешь ли ты этого или нет.
Они выгоняли Шумилу каждое утро, и тот держался очень строптиво. А рана у Греттира болела все сильнее, так что вся нога вспухла, и бедро стало гноиться и сверху и снизу, и рана захватила всю ногу, так что Греттир был уже близок к смерти. Иллуги день и ночь сидел у его постели, забыв и думать обо всем остальном. Пошла вторая неделя, как Греттир поранился.
LXXXI
Торбьёрн Крючок сидел у себя в Лесном Заливе, досадуя, что ему все никак не одолеть Греттира. И когда прошла уже добрая неделя с тех пор, как старуха заколдовала корягу, она пришла к Торбьёрну и спросила, не думает ли он наведаться к Греттиру.
Торбьёрн сказал:
— Ни за что на свете. Или ты хочешь повидать его, матушка?
— Я не собираюсь к нему, — говорит старуха. — Но я послала ему подарочек и надеюсь, что он уже дошел до Греттира. И мой тебе совет: поезжай к нему, не тратя времени попусту, другого случая победить его у тебя уже не будет.
Торбьёрн отвечает:
— Столько раз я ездил на свою голову, что больше уж не поеду. Довольно и того, что в подобную непогоду туда не доберешься, какая бы ни была в том нужда.
Она отвечает:
— Совсем ты голову потерял, если ничего
Торбьёрн подумал, что, может статься, старуха-то видит дальше, чем он предполагал. И он тотчас послал за соседями. Ответ не заставил себя долго ждать: никто из отдавших свою долю не желал хоть чем-нибудь помочь ему. Они говорили, что раз Торбьёрн взял себе их долю, пусть берет на себя и Греттира. Стейн с Междуречья дал ему двоих своих людей, брат его Хьяльти послал троих, а Эйрик из Боговых Долин — одного. Сам он взял из дому шестерых. Поехали они, числом двенадцать, с Лесного Залива к Капищу. Халльдор позвал их к себе домой и спросил, какие новости. Торбьёрн сказал все без обиняков. Халльдор спросил, чей это совет. Тот сказал, что его очень подбивает на это воспитательница.
— Это до добра не доведет, — сказал Халльдор, — потому что она колдунья, а колдовство теперь в запрете.
— Всего не предусмотришь, — говорит Торбьёрн. — Но теперь все так или иначе кончится, если это от меня будет зависеть. Только вот как мне добраться до этого острова?
— Вижу, — говорит Халльдор, — что ты на что-то очень полагаешься, да не знаю, хорошо ли это. Но если ты твердо стоишь на своем, ступай на Пастбищный Мыс, к Протокам, к моему другу Бьёрну. У него добрый корабль. Передай ему мою просьбу, чтобы он одолжил его тебе. Оттуда и плывите к Скале Острову. Но, по-моему, ваш поход ничего хорошего не обещает, если только Греттир жив-здоров. И знайте: победи вы его не в честном бою, у него найдется много родичей, готовых начать тяжбу. Не убивайте, если будет возможно, Иллуги. Но вижу я, что не христианское дело вы затеваете.
Халльдор дал им в поход шестерых мужей. Одного звали Кар, другого Торлейв, третьего Бранд. Остальные не были названы. Оттуда они поехали, числом восемнадцать, к Протокам и явились на хутор Пастбищный Мыс, и передали Бьёрну Халльдоровы слова. Тот сказал, что ради Халльдора он это сделает, а Торбьёрну, мол, он ничего не должен. Но и ему казалось, что это безумная затея, и он всячески их отговаривал. Они сказали, что теперь уже не повернут назад, пошли к морю и спустили корабль на воду. Были в корабельном сарае и все снасти. Снарядились они в плавание. Все стоявшие на берегу считали, что им не доплыть. Поднимают они паруса, и корабль стрелой полетел по фьорду. А только они вышли на глубину, как ветер затих и казался им ничуть не сильнее, чем нужно. Вечером, когда уже смеркалось, подошли они к Скале Острову.
LXXXII
Теперь надо рассказать о том, что Греттир был так болен, что и на ногах не стоял. Иллуги сидел у его постели, а Шумила должен был сторожить лестницу. Он придумывал всякие отговорки: все им, мол, кажется, будто что-то угрожает их жизни, и совершенно зря. Он вышел из дому и очень неохотно. А дойдя до лестницы, он сказал сам себе, что ни за что не станет ее втаскивать. Тут его стало клонить ко сну, он лег и проспал целый день до тех самых пор, как явился на остров Торбьёрн. Те увидели, что лестница на месте, и тогда Торбьёрн сказал:
— Это что-то новое против прежнего: никого из людей не видно, а лестница спущена. Может быть, и поход наш будет иметь большие последствия, чем мы рассчитывали. Двинемся теперь к хижине, да не оплошаем. Можно не сомневаться, что если они здоровы, каждому понадобится вся его сила.
Потом они поднялись на остров, осмотрелись и увидели, что неподалеку от лестницы лежит человек и громко храпит. Торбьёрн узнал Шумилу и, подойдя к нему, ударил его рукоятью меча по уху:
— Эй, вставай, сволочь! Правду сказать, неважно устроился тот, кто доверил тебе свою жизнь.