Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
– Ты давно там стоишь? – пораженно спросила она, разглядывая донзара в полном облачении оруженосца.
Нильс был неузнаваемым. Несмотря на бледность кожи, его щек касался легкий румянец, глаза блестели, в губах появился цвет, в ногах сила и уверенность – весь его облик не походил на вид больного с воспалением легких.
– С начала тренировок, – кивнул ей донзар. – Господин Томас велел мне сегодня за всем смотреть, а завтра обещал начать обучение. Доброго вам утра, госпожа Дэйра, чистого неба над головой и только хороших людей рядом.
Дэйра с подозрением прищурилась:
– Ты точно не болен? Кажется, вчера мне говорили,
– Вы же сказали, чтобы я исцелился, как можно скорее, – хитро улыбнулся Нильс. – Ну, вот, я и поправился, как вы велели. Госпожа Маисия тоже удивилась. Да, мне и самому странно – отвык в чудеса верить. Я себя так хорошо никогда не чувствовал.
– Куда цветок дел? – спросила Дэйра, вспомнив, что Амрэль собирался его выкрасть.
– При мне, конечно, – Нильс похлопал по сумке у своих ног. – Простите за назойливость, но вы еще не думали о том, как помочь моей сестре?
– Всему свое время, – отрезала Дэйра.
– Как скажете, Белая Госпожа, – Нильс вытянулся и прижал к груди щит Томаса, который тот, видимо, приказал ему охранять.
И тут Дэйра не выдержала. Первая лопнувшая струна повлекла за собой остальные натянутые до предела нити, которые вдруг стали рваться одна за другой. Крикнув увлекшимся поединком брату и Нораду, что скоро вернется, Дэйра схватила Нильса за рукав и поволокла в арку из позднего шиповника и диких роз, которые оплели каркас так густо, что даже дождь не проникал под полог из густо сплетенных веток, побуревших листьев и схваченных морозом цветов. Дэйра давно приглядела себе это убежище и частенько пряталась в нем от мира. Арка раскинулась рядом с зимней беседкой – шатром с камином, укрытым со всех сторон дорогим стеклом, под которым круглый год выращивали розы, – и редко привлекала к себе внимание.
– Так, донзар, давай-ка присядем, разговор есть, – она указала ему на ворох опавшей листвы, а сама уместилась на край каркаса, оплетенный лианами наподобие кресла.
– Никогда ни при каких обстоятельствах не называй меня Белой Госпожой, ты понял? – Дэйра старалась успокоиться, но подслушанный разговор Амрэля с графом Эстрелом вновь всплыл в голове, с неожиданной силой всколыхнув старые тревоги. Не нужно было ей проблем с Лорном, и пристального внимания помешанного на Белых Господах князя – тоже.
Нильс только кивнул, растерянно оглядываясь на дерущихся на площадке. Наедине с Дэйрой он явно чувствовал себя неуютно.
– Боишься, что порчу на тебя наведу? – горько спросила Дэйра, вспомнив, как трясся Георг Эстрел, когда дарил ей цветок на балконе.
– Боюсь, чтобы вам не попало из-за того, что вы здесь со мной одна, – сказал Нильс, посмотрев ей прямо в глаза. Дэйра вспыхнула, потому что ответ был неожиданным. О ее репутации редко кто заботился.
– Если кому влетит, так это тебе, – фыркнула она, пытаясь справиться со смущением.
– Я привыкший, – улыбнулся Нильс, – рука у нашего барона тяжелая, за плеть по любому поводу хватался.
И парень вдруг задрал рубаху, показав исполосованную шрамами грудь.
«Я за всю жизнь столько обнаженных мужских торсов не видела, как за последние часы», – подумала Дэйра, стремительно отворачиваясь и чувствуя, как вспыхивают щеки.
– Ты уже не донзар Лаверье, – сказала она, пристально разглядывая повядшую розу. А так хотелось обернуться и еще раз взглянуть на Нильса. Если у Амрэля было тело хищного волка, то Нильс напоминал молодого пса, который только пробовал свою силу. Правду болтали подруги, что шрамы на мужчинах красиво смотрятся. Может, она заболела? Надо будет Маисию осторожно спросить, что это за болезнь такая, когда на голых парней смотреть нравится. Может, у нее, действительно, с головой проблемы? И вообще следует пораспрашивать лекарку, как так случилось, что Нильс за одну ночь поправился. Либо Томас о его болезни с самого начала лгал, либо у Маисии чудодейственное лекарство нашлось. Но в чудеса в последнее время верилось все меньше.
– Томас тебя пороть не будет, он даже щенков наказать не может за то, что они на его сапоги мочатся.
Сказала явно что-то не то, потому что в арке повисло напряженное молчание.
– Вы хотели меня о чем-то спросить, – выручил Нильс, заметив, что Дэйра стиснула пальцы, словно собиралась сломать их один за другим.
– Да, точно, – она обернулась, с облегчением отметив, что донзар оставил в покое свою рубашку и, подскочив, вытянулся в струну. Наверняка, лукавил, сказав, что за ее репутацию беспокоился. Все трусили, когда наедине с ней оставались. Даже Марго предпочитала, чтобы Поппи поблизости находилась, когда Дэйре прислуживала. Гувернантка была готова терпеть ненавистную старуху, лишь бы в комнате с безумной маркизой был кто-то еще.
– Расскажи мне про белоголовых, – попросила она, снова устраиваясь на стуле из лиан. – Ты ведь донзар? Значит, должен знать все эти сказки и небылицы куда лучше, чем я. У меня только одна Поппи была, а у тебя целая деревня со всякими там бабками, сказальщицами и прочими носителями ваших суеверий.
Нильс явно растерялся.
– Что именно вы хотите знать? Сказок-то про них много, я все, наверное, с ходу не припомню.
– Все не надо. Давай только те, где о возвращении белых господ к людям.
– Таких, вроде как, нет, – Нильс поморгал и оглянулся на тренировочную площадку – Томас с Норадом разошлись не на шутку и орали так, что на их поединок даже утренние слуги поглядеть сбежались.
– А ты хорошенько подумай, – настаивала на своем Дэйра. – Может, если не отдельный сказ, но упоминание или намек, что они к нам вернутся, есть. Мне все сгодится.
– В «Саге о Смелом Нильсе» что-то такое говорилось, – сказал Нильс и почему-то покраснел.
– Во! – обрадовалась Дэйра. – Тебя, наверняка, в честь героя сказки назвали. Давай ее. Сага – точно, про Сагу они и говорили.
– Кто они? – не понял Нильс.
– Неважно. Рассказывай, что там про Смелого Нильса и белоголовых.
– Вообще-то Сагу положено петь, но я ее слово в слово не помню. Бабка Руша говорила, что, если песню пересказывать, не напевая, язык отнимется.
– Демоны! – Дэйра закатила глаза. – Зря я тебе из речки вытащила. Не заставляй меня ждать, если за язык беспокоишься. Прокляну за глупость, он у тебя сам отсохнет.
– Жил-был король, и у него было двое сыновей, – поспешно начал Нильс, опустив глаза и снова залившись румянцем, – похоже, ему было неловко выступать в роли рассказчика. – Старшего звали Гансом, а младшего Нильсом. Однажды на королевство напал дракон, и никто не мог его одолеть. Тварь жгла леса, губила пастбища, съедала стада, нападала на людей, уничтожала целые деревни. Королевское войско даже ранить чудовище не смогло, зато потеряло едва ли не половину воинов. Пришлось от дракона откупаться, но с каждым годом дань становилось все больше, как и количество жертв, которое чудовище требовало.