Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Ее разбудил холод. Марго высыпала на нее ведерко крошенного льда и собиралась отправить слугу еще за одним. Дэйра подскочила с воплем, напугавшись еще больше, когда разглядела собравшихся в комнате. Что за дурная привычка была у ее людей – смотреть, как она спит.
Но вглядевшись в лица присутствующих, Дэйра поняла, что гнев стоило отложить на потом. Капитан Белиорский и все четыре стражника глядели в пол, Томас тоже прятал глаза, Марго не знала, куда девать руки и беспорядочно перекладывала вещи, то вытаскивая их из сундуков, то складывая обратно. Лора, не скрываясь, плакала. Нильс стоял
– Беда, госпожа. Наша дорогая Ирэн, молодая и прекрасная, умерла сегодня ночью. Врач считает, что она приняла слишком большую дозу снотворного. Он сказал, что Ирэн приходила к нему после пира и просила лекарства, потому что от радости не могла успокоиться и заснуть. Он дал ей настойку из белого клевера. Ее нашли на тумбочке рядом с кроватью, где лежала бедная Ирэн. Поблагодарим Господа за то, что он подарил ей легкую смерть. Умереть во сне – не каждому дано, но помыслы Господа смертным не подвластны.
Последние слова капеллана Дэйра не слышала. Звуки мира исчезли, словно ее накрыли с головой плотным одеялом. Она потерла уши, опасаясь, что оглохла, помотала головой, растерянно посмотрела на раскрывающийся рот Карлуса, который выглядел забавно и нелепо, будто рыба, вытащенная из ведра с водой.
– Не правда, ее убили! – в глухой мир Дэйры ворвался звонкий голос Лоры, и все вернулось на прежние места. Поющие голоса, ехидный шепоток бабки – мол, а я говорила, и полчища безумных псов-мыслей, рвущихся с цепи.
– Следи за языком, девка! – грубо оборвал гувернантку Карлус, но Лора была за той гранью, когда страх переставал иметь значение.
– Не ходила она ни к какому лекарю! – огрызнулась девушка. – Госпожа спала, как сурок, и в жизни никакие снотворные не пробовала. Она мне так и сказала: спать хочу, а ты ступай и до утра не возвращайся, я все равно проснусь не раньше полудня. Я и ушла! Не нужно было ее слушать! Надо было с ней остаться.
Неожиданно для себя Дэйра поднялась и, оттеснив Нильса, обняла Лору со всей нежностью, на какую была способна.
– Тише, девочка, – прошептала она, так близко наклонившись к лицу Лоры, что все присутствующие замерли, а Нильс напрягся, будто Дэйра была опасным зверем, который взял в зубы шею его возлюбленной. Может, так оно и было, потому что гувернантка по-прежнему вызывала в Дэйре лютую ненависть, но в последнее время эмоциями управлять стало легче, чем чудищем, затаившимся в ее голове.
– Я тебе верю, – также тихо произнесла девушка, глядя в покрасневшие глаза Лоры. – Только больше ничего не говори, хорошо? Я все сделаю, а эти люди пусть слышат ту правду, которая им по сердцу. Верь мне.
И Лора успокоилась. Закрыв глаза, она принялась покачиваться из стороны в сторону, обхватив себя за плечи, будто ей холодно. В комнате, действительно, похолодало, и Дэйра накинула на плечи шаль, дав Марго знак увести Лору в другую комнату.
– Кто нашел тело? – спросила она, удивившись льду, который зазвенел в голосе. Его почувствовали и остальные, потому что разом обернулись к Карлусу – мол, ты начал, ты и заканчивай.
– Жених, госпожа, – сказал он и все-таки спрятал глаза. – Феликс сообщил эту страшную новость. Он сказал, что провожал Ирэн в ее покои после пира, пытался успокоить счастливую невесту, но потом был вынужден уйти, чтобы соблюсти приличия, однако, уходя, видел, как она пила снотворное. Вероятно, девушка не ограничилась одной ложкой.
– И как жених перенес эту страшную весть? – спросила Дэйра, стараясь расколоть лед в голосе, но с этим ничего нельзя было поделать. Мороз поселился в ее душе и сердце и сейчас успешно воевал за тело. Шаль не помогала, и маркиза подошла к камину. Наверное, если бы не собравшиеся, она залезла бы в огонь, лишь бы согреться.
– Для него это невыносимая утрата, – скорбно ответил капеллан. – Он сказал, что ему нужно побыть одному и покинул замок на рассвете вместе с графом Эстрелом, тот согласился взять юношу в Майбрак. Герцог не стал возражать, он очень переживает за душевное здоровье сына.
– Граф Эстрел тоже уехал? – удивление сумело пробить ледяную корку в бездушном голосе Дэйры, потому что было искренним. – А как же снег? Я думала, мы все здесь застряли. Или герцог созвал донзаров и из соседних земель?
– Эээ, – озадаченно протянул капеллан и оглянулся за поддержкой на остальных, но всех устраивало, что с маркизой разговаривал только он. – Извините, Дэйра, каких донзаров вы имеете в виду?
Но Дэйре уже не нужен был ответ. Заставив себя отлипнуть от камина, она подошла к окну и сощурилась от яркого солнца, ворвавшегося в комнату, когда по ее приказу отодвинули тяжелые занавеси. Так вот, что за звук беспокоил ее с тех пор, как она проснулась.
В Бардуаг волшебным образом заглянула весна. Оттеснила злобного брата, прогнала лютый холод, развеяла мрак и тучи, раскинув над Бардуагом теплое голубое небо. С замковых крыш ручьями стекала вода. Весенняя капель была самым неожиданным звуком, какой можно услышать в декабре накануне нового года. Непроходимые сугробы съежились, стаяли и растворились под лучами солнца, ставшим нежным и ласковым, каким светило бывает разве что в мае. Со снегом случилось самое страшное, что могло с ним произойти – он растаял. Коричневая лента дороги блестела от луж и грязи, но была вполне проходима. Она маняще звала, исчезая в серой полосе Вырьего Леса. Макушки дубрав приобрели подозрительный зеленый оттенок, и у Дэйры сжалось сердце, а слезы, замороженные зимними морозами, все-таки хлынули из глаз.
Я плачу, потому что молодые почки обречены на смерть, а до весны еще так далеко, подумала Дэйра. Но лгать себе было трудно. Брачный договор Ирэн и Феликса, лежавший в кармане ночного халата, жег душу больнее, чем если бы она оказалась в адовом пекле дьявола, который все еще ждал ее на дне бездны. Может, Ирэн и курнула в ту ночь больше журависа, чем следовало, но сикелийская дурман-трава не убивала во сне. От нее умирали куда страшнее – в язвах и с почерневшими конечностями. А то, что в покоях невесты не нашли ни следа журависа, говорило о том, что жених навел порядок и почистил за собой всю грязь, которая могла быть обращена против него.