Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Регарди застал ее врасплох, когда пожилая женщина готовилась вздремнуть после омовения. Из ее шатра только что вышла служанка с кувшином и тазом, а так как Арлинг слышал, как именно старуха обращалась с девушкой, то был уверен, что та, погрузившись в обиду, не заметит исчезновения стражи у шатра. Служанка убежала, с трудом сдерживая слезы.
Старуха вздрогнула, когда лезвие джамбии замерло у ее горла, и попыталась прибегнуть к излюбленному методу – сломать себе зуб. Но Арлинг имел дело с отравительницами с тех пор, как стал служить иману, который и сам любил отправить человека на тот свет с помощью яда. И
Не сдержав любопытства, Арлинг залез старухе пальцами в рот, одновременно придержав ей челюсти клинком. Она хотела жить, а потому не сопротивлялась. Уже поняла, что, если бы снаружи стояла охрана, Регарди бы здесь не было. Собственные зубы старой женщины давно удалили, а на их место поставили искусственные – с капсулами из панцирей рачков вместо корней, настоящее произведение искусства какого-то неизвестного зубодела. Старуха приподнимала языком колпачок нужного «кармана», выпуская яд, к которому сама была невосприимчива. Десна у шибанки были воспалены, и такие «карманы» в челюсти явно причиняли ей неудобства, но дело есть дело. Чтобы стать отравительницей такого уровня, ей пришлось пройти через всю мыслимую боль, какую можно придумать.
– Я задаю вопросы, ты отвечаешь, – прошептал Арлинг, возвращая джамбию к горлу отравительницы. Дождавшись кивка, он начал:
– Давно ты травишь Сейфуллаха? Сколько у него времени?
– Мне нужны гарантии, – прошептала хитрая ведьма. – Слова за жизнь.
Вообще-то, Арлинг собирался ее пытать, а потом убить. К отравителям любого возраста он питал особую неприязнь. С другой стороны, шибанка производила впечатление той, кто будет лгать в любом случае – и под пытками, и без них.
– От моей руки ты не умрешь, – сказал он, убирая клинок. – Отвечай.
Старуха неприязненно покосилась на вход, видимо, проклиная нерадивых стражей. Но и Арлинг ей был хорошо известен, иначе она не стала бы даже пытаться вести переговоры.
– Меня зовут Мианэ, – зачем-то представилась она.
– Как река? – хмыкнул Регарди. – Мне неинтересно. Когда должен умереть Сейфуллах?
– Через месяц бы закончился, – неприязненно ответила старуха. – Но ты ведь меня прогонишь.
– Прогоню, – согласился Арлинг. – Продолжай.
– Будет болеть, но выживет.
– Кто его заказал?
– Вот так просто? Кстати, Тигр велел кое-что тебе передать.
– Это потом, – постаравшись не измениться в лице, сказал Арлинг. – Кому нужна смерть Аджухама? Это из-за того восстания?
– Ты, слепой, живешь в прошлом. Время сейчас течет быстро. То, что случилось полгода назад, уже дремучее прошлое. Кого сегодня интересует война колоний за независимость? Сейфуллах даже свой новый город умудрился потерять, отдал его сначала жене, а потом Тигру, причем без сопротивления. Хочешь знать, чей это караван? Думаешь, Аджухама? Нет, все здесь принадлежит иману. И я, и Сейфуллах, и даже ты, слепой. Неужели думаешь, что долг жизни можно когда-нибудь отплатить?
– Да что ты знаешь о долгах, старая! – взбесился вдруг Арлинг и толкнул ее на подстилку. Та упала тяжело, но слишком мягко, чтобы получить повреждения. Он услышал, как Мианэ набирает воздух в грудь, чтобы позвать на помощь и приготовился метнуть в нее лезвие, но в последний момент старуха передумала. Видимо, решила, что в случае мирных переговоров у нее еще есть шанс.
– Тигр сказал мне: «Если он появится в караване, попроси его вернуться в горы с Видящей. Это второе предупреждение», – прохрипела старуха, приваливаясь к подушкам. – Слово в слово передаю.
«Отличная идея, – проснулся Нехебкай. – Гремеры тебе очень обрадуются».
«Заткнись».
«Не лучшая форма обращения к богу, – огрызнулся Индиговый. – Еще раз так скажешь, и я отправлю тебя в кому».
«Не умничай».
Арлинг ненавидел, когда Нехебкай использовал незнакомые слова. Усилием воли усыпив голос в голове, он повернулся к старухе, которая все время, пока он говорил с Индиговым, удивленно за ним наблюдала. Будто подслушивала.
– Если это караван имана, зачем ему травить собственного капитана? – спросил Регарди и тут же понял, насколько глупо звучал вопрос. Очевидно, чтобы Сейфуллах никому не рассказал о том, что привез в Самрию. Мысли метнулись к загадочному длинному мешку, пахнущему мясом.
– С каких пор Сейфуллах впал в немилость имана настолько, что тот решил его убить?
– Да с чего ты взял, что он бы умер! – всплеснула руками Мианэ. – Иман просто хотел его контролировать, вот и все. Аджухам человек молодой, вспыльчивый, переменчивый. Мало ли на какую сторону может переметнуться. Когда он вернулся из Шибана, то заявил, что править городом – не его, ему бы снова попасть в родную стихию, в торговлю. А ведь раньше утверждал, что хочет осесть и стать губернатором. Кто ж такому переменчивому на слово поверит? Я тут, так сказать, для подстраховки. В Самрии я дала бы ему противоядие.
Арлинг с трудом сдержался, чтобы ее не ударить. Так она не стала бы говорить. Неужели Мианэ считала пусть и бывшего, но все же вассхана, настолько олухом? Холодная ягода на то и называлась «мертвяцкой», что противоядия от нее не было. Впрочем, вряд ли отравительница могла много знать об истинных намерениях Тигра Санагора. А вот Арлинг не отказался бы выяснить, почему Сейфуллах впал в такую немилость. Если иман кого-то собирался убирать, обычно так и случалось. Одно дело – спасать Аджухама от етобаров, другое – от собственного учителя. Регарди предпочел бы еще раз сразиться с гремером, чем становиться на пути Тигра. Но, кажется, он уже давно там стоял.
– Что за груз везет Сейфуллах?
Старуха не знала. Арлинг чувствовал, когда люди лгут. Мианэ была искренне рада, что ей не доверили эту информацию, отсюда напрашивался неутешительный вывод. Все, кто что-то знал о том мешке, были обречены. И вероятно, те пять стражей, что сторожили его, присутствовали для отвода глаз. Хорошо, что он не сунулся проверять, что внутри из любопытства. Сначала нужно было выяснить, как именно охранялся груз.
– Откуда его везут знаешь? Из Шибана?
Видя, что собеседник с ножом нервничает, старуха решила быть поразговорчивее.