Сага о пурпурном зелье
Шрифт:
Думать о графе как о муже было… странно. То перед ней вставало его огрубевшее лицо с горящими невозможным цветом глазами, и девушка снова чувствовала боль и стыд, то Корделия вспоминала, с какой нежностью он смотрел на нее на пикнике, как ухаживал после, с какой страстью обещал расправиться с нечистым на руку торговцем, с какой неподдельной тоской и ужасом страдал этим вечером, когда понял, что он невольно натворил. Неужели граф действительно увлекся ею? Впрочем, это уже не имеет значения. Воспринимать его как мужа Корделия не могла. При мысли о том, что Ариус к ней прикоснется, к горлу подкатила тошнота, и привиделись пурпурные глаза на искаженном
***
Утром Ариус встретил удивленную прислугу, позвал еще одну горничную и наказав девушкам никуда не отлучаться, ушел привести себя в порядок. Вернувшись, он обнаружил полностью готовую, но бледную и встревоженную Корделию.
— Что ж, надеюсь, леди Элмус готова нас принять.
— Вы уверены, что это необходимо? Мы знаем, что Хорькус и Градис точно замешаны.
— На них будет сложно надавить, — и не слушая возражений, постучал в соседнюю дверь.
Улыбка погасла на лице молодой леди, когда она увидела, кто в дверях. Ариус отметил: она кого-то ждет, кого-то, чей приход встретила бы с радостью. Интересно, интересно.
— Леди Элмус, позвольте представиться: граф Айлендер, а это моя жена, графиня Айлендер. Нам нужно поговорить.
Леди Элмус побледнела и уставилась на графа большими испуганными глазами.
— Может, подождем…
— Нет, леди, — прервал ее Ариус, двигаясь вперед и вынуждая ее отступить. — Нам нужно поговорить. Сейчас.
Судя по тому, как девушка затряслась, что-то здесь нечисто. Ариус продолжал наступать:
— Расскажите мне, леди, зачем вам понадобилось поменяться комнатой с леди Корделией?
— Но я не менялась! Слуги перепутали!
— Слуг можно подкупить. Мне лишь интересно, кому вы собирались навредить: леди Корделии или мне?
— Вам?! — казалось, девушка потеряла дар речи.
Корделия решила, что пора вмешаться:
— Ариус, мне кажется, она ничего не знает. Простите, Элиана, после того, что произошло…
— Она знает, она что-то знает, — рыча, Ариус наступал на девушку, прижавшуюся к спинке кресла, и внезапно отлетел в сторону, отброшенный ворвавшимся молодым человеком в мундире капитана. Ледяным голосом тот произнес:
— Что за дерьмо тут происходит? Каких демонов ты пугаешь мою невесту?
— Твою невесту?!
Молодые люди походили друг на друга как… братья? Да, это именно он, капитан Маркус Айлендер.
Корделия охладила пыл разъяренных Айлендеров:
— Мне кажется, нам всем стоит сесть, успокоиться и объясниться. Кто-нибудь может поставить полог тишины?
***
Нахмурясь, Маркус вертел в руках стакан с водой:
— Я что-то упускаю. Тебя напоили каким-то дерьмом… о, простите, леди… и втолкнули в комнату леди Корделии, где застали и заставили жениться думая, что устраивают брак с Элианой. Так?
— За исключением того, что я приехал во дворец ухаживать за Корделией, да, так.
— Но они им нужен был брак Элианы и графа Айлендера. Зачем?
— Если б я знал.
Корделия не могла поднять глаз от стыда. Она почувствовала, как Элиана положила руку на ее кисть и слегка ее сжала. Девушка тихо прошептала ей на ухо:
— Корделия, все образуется, вот увидите. Братья Айлендеры — благородные лорды, вас не оставят в беде. В том, что произошло, нет вашей вины, ничуть!
Новоиспеченная графиня лишь тяжело вздохнула. Ах, наивное дитя, если б она знала, на что способны люди.
— Нужно поговорить с матушкой, она прибыла во дворец утром. Брат, я думаю, для начала леди стоит подождать нас здесь.
— Согласен. Пойдем.
И Айлендеры вышли за дверь.
Глава 8. Кружок и крест
— Все, Хорькус, все. Пресветлые или демоны, уж не знаю кто, но нам ясно указывают, что дело гиблое.
— Гракус, прекратите истерику. У меня в запасе еще есть идеи.
— Демоны дери ваши идеи! Я выхожу из дела. Отдайте мне сто монет. Я надеюсь, половину суммы я заработал.
— Ладно. Возьмите записку и отнесите ее на улицу Степных Сорняков, синяя дверь возле таверны, стучать четыре раза. Вам отдадут деньги.
— Вы храните золото в таком месте?
— А где мне, по-вашему, его хранить? В Королевском банке, чтоб тайные службы прознали, кто кладет, кто забирает?
— Здесь кружок и косой крест внутри. Что это?
— Эти люди не умеют читать. Кружок — золотые, косой крест — сотня. Все, идите и не попадайтесь мне больше на глаза.
***
Гракус поддрагивал внутри, оттого стук в синюю дверь вышел неуверенным и слабым, но его услышали. Сунув записку мрачному субъекту с помятой рожей Гракус вознамерился подождать на улице, но субъект, глянув на клочок бумаги, настойчиво показал рукой внутрь. Гракус поежился, но сотня золотых — это сотня золотых, и неважно, где дают такие деньги. Пройдя в маленькую грязную комнатушку Гракус не успел оглядеться, как что-то ударило его в спину, и мир погас.
Мрачный субъект потащил к задней двери безжизненное тело.
— Как обычно, ночью в сточную канаву?
— Раздень только. Балда, такой сюртук изгадил.
— Ничего, Мрука зашьет, будет как новый. А Хорь каков, а? чтоб лох сам на себя заказ принес.
И оба расхохотались.
***
Элиана как могла, утешила Корделию, после чего написала письмо и отдала его слуге.
— Я надеюсь, их сиятельства не будут против, что я послала за дядюшкой Корвином. Он живет рядом со столицей и завтра, а может быть, сегодня должен приехать. Отец говорил, что ему можно доверять. У тебя не осталось родных, которые могли бы помочь?
Корделия покачала головой:
— У меня никого нет.
— Прости… сколько тебе было, когда ты потеряла родителей?
— Когда умерла мать, мне было двенадцать. Но я плохо ее помню. Она предпочитала жизнь в столице и говорила, что детям там не место. Мной занимались гувернантки. А отец… я не знаю, где он, и лучше ему не знать, где я.
— Твой отец жив? Но… как это возможно?
— В тринадцать лет меня отправили в институцию при Обители, где я прожила три года. Как ты знаешь, в провинциальных институциях учат лишь год, но отец договорился с Пресветлыми сестрами, чтобы я осталась там дольше. Я не возражала — при институции была чудесная библиотека, а сестры меня выучили всему, чему могли. В шестнадцать отец забрал меня домой и стал выводить за званые вечера и балы. — Корделия вздохнула. — Сначала мне нравилось танцевать и вращаться в свете, но потом я заметила, что отец недоволен. Он бранил меня, что я плохо выгляжу и не умею привлечь интересных кавалеров. Я старалась, как могла, но как ни надеялся отец, достойных брачных предложений не поступало. Позже я узнала, что именно с его точки зрения было достойным.