Сага о Рорке
Шрифт:
А песня уже стихла, и люди разошлись, оставив шпильманов собирать пожитки и подсчитывать выручку. Из глубин монастыря потянуло запахом овсянки на молоке. Рорк смотрел на беленый потолок лазарета, и скорбь его понемногу таяла, как грязный снег на солнце. Впервые за последние часы он подумал о будущем.
Глупо оспаривать волю богов. Он не сможет назвать Хельгу своей женой до того дня, когда они вновь встретятся в царстве мертвых, чтобы быть вместе целую вечность. Но пока этот час не наступит, он прославит ее имя по всей земле своим мечом. Так велят ему бессмертные боги.
Так велит ему любовь.
Часть V
ПРОКЛЯТИЕ ПРАМАТЕРИ
Спрашивать,
I
Паракимомен Михаил, глава императорской тайной разведки, закончил просматривать пергаменты, присланные ему за день, и выглянул в окно. Константинополь утопал в июльском зное. Улицы были пустынны, а зелень на деревьях совсем пожухла. Этот месяц, названный в честь божественного кесаря Юлия, всегда был самым знойным на берегах Босфора, но в этом году жара стояла просто адская.
Донесения, которые читал Михаил, тоже не содержали в себе ничего хорошего. Казалось, весь христианский мир вот-вот рухнет. На востоке хозяйничали арабы, на западе потомки Карла Великого жадно дрались за наследство великого прадеда. Снова мор и голод обрушились на многострадальный род людской, и снова повсеместно ждут каких-то страшных потрясений. Но пока самое страшное, что есть в этом мире, – это изматывающая жара, от которой не спасают ни тень деревьев, ни вода бассейна, ни ледяные шербеты.
Паракимомен Михаил с наслаждением подумал о бане, которая ждет его дома. В его гипокаустерии топили только кедровыми дровами, от них и жар, и аромат. А еще он подумал о своих мальчиках, ливийцах Антиное и Варфоломее. Только в их объятиях можно забыть обо всем, включая одуряющую константинопольскую жару, вонь городских улиц и глупые приказы василевса…
Слуга вошел неслышно, доложил о прибытии вестника. Вестник вошел решительным шагом: выглядел он довольно бодро, несмотря на мокрое от пота лицо и пропыленную одежду.
Михаил поднес к лицу надушенный платок – от вестника разило конским потом за версту.
– Приветствую тебя, деспот [102] ! – Вестник поднял руку. – Пусть пребудет с тобой милость василевса.
– Давно ожидаю тебя, Роман. С чем прибыл?
– Твои опасения подтвердились, деспот. А еще я привез донесение от протосинкелла [103] Агафона Комита.
Паракимомен кивнул. Он уже привык к тому, что осторожный и хитрый Агафон пишет одно, а через доверенных лиц сообщает другое. Катепан [104] Роман Эллиник был таким доверенным лицом, поэтому ему можно верить. Хотя сам паракимомен Михаил давно сделал своим девизом слова: «Никому нельзя верить, даже самому себе»…
102
Деспот – господин.
103
Протосинкелл – императорский наместник в провинции.
104
Катепан – офицерский чин.
Слуга внес в атриум [105] поднос с виноградом, сливками, фруктами, сахарным печеньем и кувшин с вином. Паракимомен показал глазами на гостя. Слуга понял, вышел, через минуту вернулся с тазиком с розовой водой и полотенцем.
– Давно я не был в столице, – сказал Роман, смыв руки. – Как здоровье божественного василевса?
– Божественный здоров и чувствует себя неплохо. Он проводит время больше со своими конями, чем с советниками, и я его понимаю. Посади божественный в
105
Атриум – приемная.
106
Синклит – сенат.
Паракимомен говорил нарочно громко: уж кому-кому, а ему доподлинно известно, что стены Августеума хорошо приспособлены для прослушивания. Визит катепана Романа к начальнику разведки не мог остаться незамеченным, значит, завтра доброхоты перескажут содержание их беседы императору. Роман, хитрая бестия, вырос при дворе и тонкости придворного обхождения знает до мелочей, и в уме ему не откажешь. Начать разговор с вопроса о здоровье императора – хороший тон при ромейском дворе.
– Ты выглядишь усталым и, – тут паракимомен снова понюхал надушенный платок, – наверное, загнал не одну лошадь. Долго добирался?
– Веришь ли, я прямо из порта. Я плыл из Катании на фелуке, груженной лошадьми. Это было самое ароматное путешествие в моей жизни, клянусь святым Георгием! Надо было плыть на пентере [107] , как советовал мне Агафон. Но я спешил. Плавание прошло быстрее, но я весь провонял конским потом и навозом.
– Итак?
– Все так, как ты и опасался. Юг острова разорен. Норманны не в первый раз вторгаются на Сицилию, но этот набег… Я никогда не видел Агафона таким испуганным.
107
Пентера – пятипалубное судно.
– Почему? Или он беспокоится, что божественный спросил с него за плохую оборону острова от разбойников?
– Выслушай меня, деспот, а потом суди, что и как. Я выполнил твое поручение в полной мере. Я был в Сиракузе у протосинкелла, потом отправился в Агридженто, Рагузу и Ликату, чтобы своими глазами оценить причиненный ущерб. Там же я беседовал со свидетелями. Все они в ужасе от того, что случилось.
– Надеюсь, ты не сказал им, зачем приехал.
– Что ты, деспот! Я выпросил у наместника отряд конницы и вполне сошел за пентекортарха [108] . Жители целовали мне руки. Они напуганы и больше всего боятся возвращения норманнов.
108
Пентеркортарх – пятидесятник.
– Ты говорил о донесении, – паракимомен протянул собеседнику пухлую ладонь с выхоленными ногтями.
– Вот оно, – Роман вынул из-за пазухи зашитый в шелковый мешочек пергамент, подал Михаилу. – Здесь дан полный отчет действий сицилийского гарнизона и…
– И Агафон, конечно же, пишет о полной победе? – с иронией спросил паракимомен.
– Истинно так. Он действительно выбил норманнов с острова. Послал против них своего заместителя с мерией [109] пехоты и пятью тагмами [110] тяжелой конницы. Но дело было сделано. Норманны успели разорить юг острова. Лишь одну кучку негодяев удалось выследить и разбить. Агафон приказал пленных не брать.
109
Мерия – легион, около 5000 солдат.
110
Тагма – кавалерийский эскадрон.