Сага о Рорке
Шрифт:
– Тризну по нему справить, как положено, – сказал Рорк Ольстину, стоящему тут же. – Все-таки князь почил.
– Слушаю, княже.
Рорк повернулся, шагнул к крыльцу. Словенская челядь склонялась перед ним, у многих в глазах страх. У некоторых шевелятся в беззвучной мольбе губы – не иначе, читают наговоры против нежити. Его враг мертв, а радости нет. Слова Ольстина «Слушаю, княже» наполнили сердце сына Рутгера странной тоской.
Старый слуга дедов и пестун княжеский Ольстин был одним из первых, кто пришел к Рорку, выбрав его сторону в этом противоборстве. И теперь признал его князем при теле прежнего господина, которому служил преданно, да что там служил – который на руках его вырос. Но не укрылось от Рорка, что в глазах Ольстина был тот же холод, который спрятался и в глазах прочей челяди.
Не выдержал Рорк, вернулся к телу. Неужто и в самом деле превысил Боживой меру злодейств, если постигла его такая кончина? Впервые в жизни, глядя на тело поверженного врага, Рорк не ощущал радости. Скорби, впрочем, тоже. В душе осталась только пустота – и мысли о ней.
– Дай меч, – велел Рорк одному из воинов. Тот с готовностью обнажил оружие, подал князю рукоятью вперед. Рорк склонился над телом Боживоя и вложил меч ему в руки. Варяги, столпившиеся во дворе, ответили одобрительным шепотом.
– Княже!
Это Куява. Оказалось, молодой воевода уже до Рорка побывал в тереме.
– Видел ее?
– Видел, – лицо Куява было таково, что Рорк пал духом. – В бреду она. Может, и не выживет. Боживой ее убить пытался.
– Знахарей зови! Я Хельгеру скажу, он врачевать умеет.
– Волхвы уже при ней, да женки-травницы. Одного Световида нигде не сыщут. Сбег, говорят, – Куява с трудом пытался удержать рвущиеся из груди рыдания. – А коли помрет, княже?
– Не говори так. Не хочу об этом слышать.
– А обещание свое помнишь, которое мне дал? – Куява схватил сына Рутгера за локоть.
– Помню. Но и княжну надо будет спросить.
– Она не откажет, – странным голосом сказал Куява.
– С чего так уверен?
– Чревата она…
Рорк вздрогнул. Странная судорога прошла по телу, сошлась жаркими волнами в груди.
Теперь уже он схватил Куяву за руки, заглянул в глаза взволнованно.
– В тягости? От кого?
– Мамка призналась, что от Боживоя.
– Верно ли?
– Боживой наказал мамке ничего Саркелу не говорить. Как узнал он о тягости Янички, то отдал ее хазарину в наложницы. Хазарин ее в кочевье держал, правда, не обижал, заботился о ней, а как подошли мы к Рогволодню, отправил ее с мамкой из кочевья сюда, в дом княжеский безопасности ради. О Боживое ничего он не знал, тот сказал ему, что Яничку по весне заезжий варяг обесчестил, оттого и отдал он ее Саркелу, бо другие женихи от нее отказались. А Саркелу, видать, она приглянулась, влюбился он в нее.
– Где Саркел?
– Убит. Боживой его ножом зарезал.
– Вот оно что! – Рорк схватился за виски. – Значит, есть еще один Рогволодич… На каком княгиня месяце?
– На седьмом. Что ты задумал? – с тревогой спросил Куява.
– Не бойся, мне жизнь младенца не нужна, тем более что он моей крови. Кто знает тайну?
– Из живых только мамка Злата да мы с тобой.
– Хвала богом! Вот что, брат, если ты еще не раздумал брать Яничку в жены, я даю тебе свое благословение… Погоди благодарить! Сначала выходить твою суженую надо. И запомни, возьму с тебя клятву, что выполнишь все, как тебе прикажу.
– Перуном клянусь! Пресветлым Хорсом!
– Как княжна поправится, поедешь в Белоозеро посадником моим. Яничку с собой заберешь. Ребенка ее своим признаешь и никому никогда правду не откроешь. Клянись!
– Клянусь!
– Дай обниму тебя, зять дорогой, – Рорк сжал молодого воеводу в крепкие объятия, прижал к сердцу. – Не суждено нам было убить друг друга, суждено было стать родственниками…
Расстроенный и счастливый Куява собрался ответить, от волнения растерял слова, никак не мог дар речи обрести, а тут дружинники Хельгера с криками вбежали во двор, расталкивая людей, протолкались к Рорку, заговорили разом. С северной стороны Рогволодень горит, кто-то поджег посад. Виден черный дым и слышны крики. Прискакал гонец, сказывает, что там идет бой между антами – сторонниками Рорка и прежнего князя, а последних вроде как волхвы подначивают. Хельгер закусил ус, обратился к Рорку:
– Вот и Световид объявился!
– Куява, здесь останешься, – велел Рорк. – Возьми двадцать человек и следи, чтобы к горнице ее ни человек, ни зверь не подошли. Оставляю княжну на твой призор. – Рорк не мог назвать Яничку «княгиней», это слово резало ему слух. – Со сродницей своей в другой раз встречусь.
– Поспеши, княже, – с поклоном сказал Куява и убежал в дом. Душа его была с княжной, хоть и не мог он ничем ей помочь. Рорк же, освободившись от одной тяжкой мысли, тут же был захвачен другой. Все-таки пролилась кровь, чего он и боялся.
Удары вечевого гонга смолкли еще до появления Рорка с его дружиной – норманнский лучник срезал сигнальщика стрелой. Мятежников было немного, сотни две, не больше. Засели они в домах торгового конца, подожгли несколько сараев и пристань и под прикрытием дыма напали на варягов Дира и союзных антов. Теперь, отбитые дружинниками Хельгера, разбежались кто куда.
Бой был короткий, но кровопролитный. До прихода Рорка все было кончено, однако северный конец города был охвачен пожаром: горели дома, купеческие лабазы, склады с медом, пенькой, воском, мехами и рыбой. Огонь охватил и срубный мост через Дубенец. На берегу дышать было тяжело, дым ел глаза и драл носоглотку, воздух наполняли гарь и мелкий серый пепел. Варяги Дира и Хельги столпились на берегу у переправы: лица у них были в копоти, оружие в крови. На песке между берегом и домами лежало десятка полтора убитых, все сплошь анты из нападавших. У Дира погиб один воин, а у Хельгера убитых и вовсе не было, только раненные стрелами да битые дубьем.
– Плохо дело, – сказал Хельгер Рорку, показывая на пожарище. – Ветер несет пламя прямо на город.
– Нашли их предводителя? – Рорк показал острием меча на мертвые тела.
– Нашли. Волхвы их взбаламутили. А этот среди них был главный.
Варяжские воины вытолкали к Рорку долговязого костлявого старика, и внук Рогволода тотчас узнал Световида. Если и был у него в Рогволодне враг столь же непримиримый, столь же коварный и безжалостный, как покойный Боживой, так это только Световид. Старый волхв и не скрывал своей ненависти к Рорку, даже сейчас она полыхала в его глазах так же неукротимо, как пожар, пожирающий Рогволодень.