Сага о Рорке

Астахов Андрей Львович

– Твоих рук дело, старик? – Рорк показал на берег, где лежали неубранные трупы и чернели на песке кровавые пятна. – Котору сеешь, Световид?

Старик не отвечал. На Рорка он больше не смотрел, лишь руками теребил свою разорванную одежду. И что-то шептал, уставившись в пустоту.

– Не хочешь говорить со мной? – спросил Рорк.

Световид молчал, шевелил губами. Взбешенный упрямством старика, Хельгер выругался и протянул руку, чтобы схватить волхва за бороду, но Рорк остановил воеводу.

– Постой, Хельгер, я сам… Ты ли рокош [126] устроил, Световид?

– А я, – ответил вдруг волхв и поднял глаза на ярла, но теперь во взгляде его не было

ненависти, только отрешенность и умиротворение. – Жаль, немногие пошли за мной.

– За что ненавидишь меня?

– А ты не понял? С варягами сюда пришел, чужих богов несешь в нашу землю. Не Сварогу великому, не Хорсу светлому, не Мокоши, не Роду, не Перуну молиться будем, примем варяжских богов!

126

Рокош – бунт.

– Балмочь! За власть ты свою боишься, Световид, вот и плетешь про богов.

– Нет у меня власти, – взгляд старика потемнел. – При прежних князьях я совестью их был, к моим словам они слух свой преклоняли. А тебе совесть не нужна. Ты голос руды [127] слышишь. А руда-то волчья!

– Я человек. И князь по праву. Меня народ призвал, чтобы я беззакония Боживоевы прекратил. А ты на княжью власть руку поднял, пес! Думаешь, не ведаю, как ты Боживоя на меня благословил?

127

Руда – кровь.

– Чего же ты хотел? Боживой – законный князь.

– Ой ли? Знаю про последнюю волю деда моего, который меня наследником на своем смертном одре назвал. Потому и призвали меня на княжение воеводы дедовы, потому я и пришел сюда. Кривишь душой, Световид!

– Вскую говоришь, – ответил Световид равнодушно. Лицо его вновь стало непроницаемым, только осанка по-прежнему выдавала непримиримость.

Черная, злая ярость захватила Рорка.

– Хельгер, что следует делать по закону с мятежниками и поджигателями? – по-словенски спросил он воеводу. С умыслом спросил на родном языке, чтобы понял его Световид.

Хельгер тяжело посмотрел на волхва.

– Казнить, – сказал он тоже по-словенски.

На бескровных губах Световида промелькнула странная усмешка, будто что-то позабавившее его сказал норманнский боил.

– Убилиии! – Какая-то женщина голосила над одним из мертвецов, распростертых на песке. – Убилииии сыночку! Люююди. Да как же я жить теперь будууу!

– Дир, собери людей. И найди видоков и послухов [128] , что свидетельствовать о волхве будут, – распорядился Рорк и сделал знак Энгельбректу. Тот спешился, снял с седла свернутый в кольцо кожаный ремень, подошел к волхву и принялся вязать ему руки.

128

Видоки и послухи – свидетели.

Световид не сопротивлялся. В волчьих зрачках Рорка он прочел свою судьбу уже давно – в тот миг, когда принял у Мирославы младенца и увидел, кого она родила. Так уж распорядились боги. Еще не пошли Мирослава и Рутгер к брачному ложу, а боги уже дали Световиду знаки, что родится от этого брака будущий князь и враг Световида. Знал Световид изначально, что одному из них не жить. Оттого-то и внушил верховный волхв Сварога покойному Рогволоду мысль изгнать дочь с внуком из своей земли, а еще лучше убить выродка, потому что не такой он, как все. Кому-кому, а Световиду было известно о природе той силы, которая загадочным образом вошла в младенца через семя отца, укушенного колдовским волком. Все тогда совпало – и день новолуния, и место у каменного круга, и признаки болезни, и знамения,

и гадания. Но Рогволод так и не решился убить мальчика и Световиду запретил о том думать. Почти двадцать лет сохранялась тайна, пока не слег Рогволод и не стали посещать его видения. Неразумно поступил князь, не посоветовался с волхвами, теперь же плоды той ошибки вкусили все. Пришел черед Световида вкусить смертельный плод. Надо было убить волчонка, пока была такая возможность, ядом или ворожбой извести. Теперь приходится платить жизнью за давнее малодушие.

Энгельбрект закончил вязать старику руки, потом неожиданным толчком заставил Световида упасть на колени. Льняная рубаха, разорванная и прожженная, сползла с плеч старика, открыв тощее желтое тело. Световид вдруг показался Рорку жалким и беззащитным, и мысль о милосердии посетила его. Но дружинники уже сгоняли к берегу народ, а над телами павших голосили женщины, и жалость прошла.

Ратша вопрошал свидетелей, те отвечали. Постепенно стало ясно, что произошло на берегу. Едва в городе прошла паника, вызванная затмением, как Световид и еще несколько волхвов стали ходить по дворам и говорить, что пришельцы хотят украсть солнце у антов и погрузить землю словенскую в мрак. Надо де всем миром взять окаянных чужаков на копье, перебить их всех до единого. Волхвы так собрали до двухсот человек, а потом велели бить в набат, чтобы созвать народ на вече. Тут появились варяги, и началась драка. А там Световид велел поджечь лавки, чтобы врагу ничего не досталось. И пристань поджечь, чтобы ладьи варяжские не могли пристать.

Свидетели говорили сбивчиво, но в целом выходило, что именно Световид возглавлял мятеж. Это и хотел услышать Рорк. Старый волхв молчал, даже не смотрел на свидетелей. Он понимал, что умрет независимо от того, укажут на него видоки и послухи или не укажут.

– Что-нибудь хочешь сказать, старик? – спросил Рорк, когда Ратша отпустил последнего свидетеля.

– Сказать? – Световид вдруг обмяк, стал совсем дряхлым: куда делись его степенность, его значительность, его гордый вид. Никогда раньше не чувствовал старый волхв так близко свою смерть, и оттого все напускное в нем истаяло, осталась только истина.

Они еще раз встретились взглядами – изможденный тощий старик с белоснежными волосами и бородой, в разорванной рубахе, и могучий седоволосый воин в сверкающей кольчуге, с тяжелым взглядом янтарных волчьих глаз. Тягостное ожидание висело над ними, над всем собранием, будто удушливый серый дым, окутавший весь город.

– Сказать? – спросил Световид. – Можно и сказать. Вижу я, что прав был, когда не хотел признавать тебя семенем княжеским в утро твоего рождения. Вижу я, что прав был, когда советовал Рогволоду удавить тебя еще в колыбели. Ты чужак в этой земле. Волк есть, и править будешь, как волк, сиромаха. Проклятие на тебе, и не смыть его ни водой, ни кровью моей, ни огнем выжечь. Как дед твой отродье волчье на стол свой по безумию своему призвал, так и ты вражье семя пестовать будешь. – Световид протянул связанные руки, силясь очертить ими круг. – Все это твое, но счастье оно тебе не принесет. Князем станешь, но ненадолго. Другое тебе предназначено, и удел сей так страшен, что и вымолвить нельзя. Вижу над тобой тень смерти. Будь проклят!

– Все сказал? – скрипнул зубами Рорк.

– Все.

Энгельбрект перехватил взгляд князя и понял, что пришло время. Левой рукой задрал подбородок Световида, обнажив еще больше худую жилистую шею, правой достал из ножен кинжал. Потом свистнуло, будто кто-то острым лезвием провел по голенищу сапога, и клокочущий хрип Световида заглушил вопли женщин. Кое-кто бросился бежать. Воцарилось жуткое молчание, лишь слышался хрип умирающего, фырканье варяжских коней да треск бревен в пламени.

Еще дергался на окровавленном песке Световид, а Рорк уже был в седле и ехал прочь от места суда. Хельгер ехал чуть поодаль, гадая, что же творится с молодым князем.