Сага о Йёсте Берлинге (другой перевод)
Шрифт:
А наутро крестьянин найдет всех своих овец перерезанными, ибо там, где хозяйничала рысь, не остается ни одного живого существа.
В лесах водятся также филины, ухающие по ночам. Если кто-нибудь осмелится рассердить филина, он спускается, шурша своими широкими крыльями, и выклевывает глаза, потому что это не птица, а леший в образе птицы.
Но самый страшный из всех обитателей леса — это лохматый огромный медведь, обладающий силой, равной силе двенадцати взрослых мужчин. Большой медведь — так в народе называют этого матерого медведя, побывавшего во всяких переделках и вышедшего из них победителем. Если верить преданиям, он может быть сражен лишь серебряной
Всякий знает, что при встрече с ним, с этой огромной живой глыбой, нельзя ни бежать, ни защищаться, а надо броситься лицом вниз на землю и притвориться мертвым. Немало страшных минут переживают дети, им кажется, что они лежат на земле, а медведь уже стоит над ними. Они ясно представляют себе, как он лапой катает их по земле, они чувствуют его горячее тяжелое дыхание на своем лице, но они лежат неподвижно и не смеют даже дышать, пока медведь не уйдет выкопать яму, чтобы зарыть их в ней. Тогда они потихоньку приподнимаются и, выбравшись из опасного места, пускаются наутек.
А как страшно, если медведь догадается, что они только притворились, и укусит или погонится за ними! О боже!
Безотчетный страх — как всесилен он! Он грозит из сумрака леса, он нашептывает страшные заклинания и наполняет сердце холодом. Этот парализующий страх омрачает жизнь и затуманивает прелесть улыбающихся ландшафтов. Страх не доверяет природе; она зла и коварна, как притаившаяся змея. Вот раскинулось озеро Лёвен во всей своей красе, но нельзя верить ему! Оно подстерегает добычу: каждый год ему платят дань утопленниками. Вот леса, манящие тишиной и прохладой, но и им нельзя верить! Они кишат хищными зверями и птицами, злыми ведьмами и жестокими разбойниками.
Нельзя верить прозрачным ручьям! Стоит вам перейти один из них вброд после захода солнца, и вас ждет изнурительная болезнь и смерть. Нельзя верить кукушке, которая так радостно кукует весной! К осени она превращается в ястреба со злыми глазами и острыми когтями. Нельзя верить ни мху, ни вереску, ни утесу: природа зла, она одержима злой силой и ненавидит людей. Нет такого клочка на земле, куда вы могли бы уверенно ступить ногой; удивительно еще, что столь слабое существо, как человек, умудряется избегнуть опасностей, которые подстерегают его на каждом шагу.
Безотчетный страх — как всесилен он! Неужели до сих пор скрываешься ты во мраке вермландских лесов и нашептываешь свои заклинания? Неужели все еще затемняешь ты красу улыбающихся ландшафтов, вселяя парализующий ужас и омрачая радость жизни? Как велика власть страха, это знаю я. Не ко мне ли в колыбель клали сталь, а в купель — раскаленные угли? Да, я хорошо знаю силу страха, ибо не раз его железная рука сжимала мне сердце.
Но не думайте, что я собираюсь рассказывать что-нибудь страшное, наводящее ужас. Нет, это всего лишь старая история о большом медведе со скалы Гурлита. Я расскажу вам эту историю, и пусть каждый решает сам, верить ей или не верить, как это обычно бывает со всеми охотничьими рассказами.
Большой медведь устроил себе жилье на самой вершине Гурлиты; ее недоступные отвесные склоны возвышаются у берегов верхнего Лёвена.
Корни вывороченной сосны, на которых держатся остатки земли, образуют стены и крышу его жилья, а упавшие ветки и хворост,
Уж не поэт ли он, не утонченный мечтатель, этот мохнатый лесной владыка, этот одноглазый разбойник? Не собирается ли он проспать все морозные ночи и тусклые зимние дни, чтобы проснуться от журчания ручьев и щебетания птиц? Уж не хочет ли он пролежать так всю зиму, мечтая о склонах гор, поросших красной брусникой, или о муравейниках, кишащих красивыми и приятными на вкус насекомыми, или о белых ягнятах, пасущихся на зеленых горных лугах? Неужели он, этот счастливец, хочет избегнуть всех зимних забот?
В лесу завывает снежная вьюга, ветер гуляет меж сосен, вокруг рыщут обезумевшие от голода волки и лисицы. Почему один он, медведь, проводит всю зиму в берлоге? Пусть он встанет, пусть узнает, как больно кусает мороз и как трудно ходить по глубокому снегу! Пусть он встанет!
Ему так сладко спалось в его берлоге. Он словно спящая принцесса из древней саги. Ее разбудит любовь, а его — весна. Его разбудит солнечный луч, который, пробравшись сквозь хворост, обдаст теплом его морду; растает снег, и несколько капель, просочившихся сквозь мех его шубы, разбудят его. Но горе тому, кто нарушит его сон раньше времени!
Впрочем, никому нет дела до того, как его лесное величество намерен устроить свою жизнь! Разве не может в самый разгар его спячки целый град дроби обрушиться на него сквозь хворост, впиваясь в шкуру подобно злым комарам!
И действительно, вдруг до него доносятся шум, крики и выстрелы. Он стряхивает с себя сон и раздвигает хворост, чтобы посмотреть, что случилось. Нелегко придется старому вояке. Это шумит не весна и не ветер, который умеет опрокидывать ели и поднимать метель, — нет, это охотники, кавалеры из Экебю, давнишние знакомые лесного владыки.
Он еще не забыл ту ночь, когда Фукс и Бейренкройц подстерегали его на скотном дворе у одного крестьянина в Нюгорде. Едва вздремнули они над бутылкой водки, как он перемахнул через торфяную крышу. Они проснулись, когда он уже успел прикончить корову и собирался вытащить ее из стойла. Они напали на него, вооруженные ружьями и ножами. Он лишился коровы и глаза, но жизнь свою спас.
Да, знакомство у них, как говорится, давнишнее. Лесной владыка хорошо помнил еще об одной встрече с ними, когда он вместе со своей дражайшей супругой и медвежатами удалился на зимний покой в свое старое поместье на вершине Гурлиты. Он не забыл их неожиданного нападения. Он, правда, спасся, ломая все, что ему попадалось на пути, но от пули, которая засела у него в бедре, он остался хромым на всю жизнь. И когда ночью он вернулся к своему поместью, снег вокруг был окрашен кровью его дражайшей супруги, а детеныши королевской четы были уведены на равнину, где из них вырастили друзей и слуг человека.
И вот задрожала земля, заколыхался сугроб над берлогой, и на свет божий вылез он сам, большой медведь, старый заклятый враг кавалеров. А ну берегись, знаменитый охотник Фукс, берегись, бравый полковник Бейренкройц, берегись и ты, Йёста Берлинг, герой тысячи приключений!
О, горе вам всем, поэтам, мечтателям, влюбленным! Йёста Берлинг стоит, положив палец на курок, а медведь идет на него. Почему же он не стреляет? О чем размечтался? Почему он не торопится послать пулю в широкую мохнатую грудь? Ведь он стоит как раз на том месте, откуда удобнее всего произвести выстрел. Остальные не могут стрелять со своих мест. Уж не думает ли он, что стоит в почетном карауле перед его лесным величеством?