Сага об орке. Начало
Шрифт:
А вот у рабов никакого намека на оружие я не заметил. Может в поклаже?
***
Путь занял полдня, за это время останавливались только один раз. На удивление я… вернее мое новое тело справилось с дорогой на отлично. Будь я в своем земном теле — не знаю через сколько, но по таким дорогам: постоянно вверх-вниз, с неудобным рюкзаком, да еще в не самой лучшей обуви через час-два я попросил бы меня пристрелить и бросить. Пешие походы в моей прошлой жизни были только от метро до остановки автобуса. Ну это же глупо, таскаться пешком, когда человечество изобрело столько различных средство передвижения!
Поэтому более всего устали не мои ноги, или плечи — лямки оказались жутко неудобными, постоянно норовили соскользнуть с плеч и натирали, так что я потом подложил под них плащ. Более всего меня доставало тупое движение вперед. Мы как бараны, или верблюды в караване — шли, и шли, и шли. Мерно качался впереди «прото-рюкзак» Финира, мерно стучали позади копыта лошади Фритьефа. Мерно шлепали по камням, траве, земле и снова камням мои башмаки.
Я прогнал в памяти события вчерашнего и сегодняшнего дня, я покрутил утреннюю ситуацию с невоздержанным на язык Калле и реакцией окружающих. Я уже стал догадываться, что кажется упустил неплохой шанс стрясти с дяди каких-нибудь ништячков, за пустомельство его младшенького. Я даже восстановил в памяти вчерашнюю ночь с Каисой… Кстати, не видел ее с утра, и хоть девушка точно не в моем вкусе, но ведь у нас что-то было. И пусть иные мои знакомые любят повторять: «секс — не повод для знакомства», я-то знаю, что это больше бравада на публику. Даже по пьяни, даже случайным образом, но все равно — стоит «маленькому Гере» побывать внутри такой случайной подружки, и что-то незаметное в отношениях меняется. Пусть немного, пусть в лучшую или худшую сторону, но — обязательно.
Я даже спел мысленно все песни, которые смог воспроизвести полностью! Офигеть! Никогда не пел про себя. Зачем? Когда в ушах почти всегда есть затычки-наушники.
Спустя пару часов я не выдержал.
— Эй, Финир, как дела? — поравнялся я с увальнем.
— Дела хорошо, — протянул тот, не отрывая взгляда от ног шагающей впереди Вивы, — скоро думаю привал сделаем. Перекусим, дальше пойдем.
Офигеть как информативно!
— А как вообще? Ну там, жизнь?
— Жизнь хорошо. Живой-здоровый, и хлеб есть. Чего еще надо?
Ну блин… Он не буддист часом? Я окинул взглядом мерно шагающего как какой-нибудь механизм здоровяка. Я что, так и буду тянуть из него слово за словом? Но тот неожиданно продолжил, в своем философском ключе, по-прежнему не поднимая взгляда от дороги:
— Если урожай соберем весь, то хорошо: зимой никто не умрет. Щас вот сено надо заготавливать, чтоб скотину зимой резать не пришлось, а мы ушли. Но если в том одале что-то осталось — хорошо, будет что есть зимой. — Наконец он посмотрел на меня, — вы же там рыбу ловили?
— Ну… да, — я все-таки вспомнил, что видел подобие причала, и даже кажется лодку.
— Хорошо если ее не всю унесли, — продолжил философствовать мой собеседник, — морская рыба — это хорошо, морскую рыбу я люблю. У нас тоже рыба есть, речная, ее Фритьеф добывает. Но ее не так много. А в море можно много наловить.
Черт, дружище, да ты философ, уровня бог! Мысленно передразнил: «еда будет — выживем, еды не будет — мы все умрем». Бр-р-р… Меня аж передернуло.
— Последние урожаи были плохими, то хлеб не уродиться, то уродиться, но как жать — пойдут дожди и все спреет. Последняя зима была плохая, под конец сильно голодали, даже охота не помогала — зверь ушел. Вилле и Тайсо умерли, они со мной дружили, с Вилле мы росли вместе. И старый Тукко умер. А еще у Хрута и Грид младшая дочка умерла. — У меня по спине пробежал холодок, настолько равнодушно это было произнесено. Да когда у одной моей подруги умерла старая кошка, от старости, так я месяц выслушивал причитания, фотка этой кошки была на заставке телефона, на аватарке во «Вконтактике»… А тут? Мысленно передразнивая Финира я промямлил: «мой кореш Вилле, друган по жизни помер. Какая жалость. Плак-плак». Чувак, ты часом не деревянный? А чувак все продолжал:
— Старики говорят последние десять лет были холоднее, чем раньше, урожаи через год пропадают.
— Финир, а тебе сколько лет? — неожиданно мне стало интересно
— Мне двадцать зим. Так по крайней мере говорит Инга, а она в нашем одале знает все.
Господи! Парень, да ты ж почти что мой ровесник, из той, другой жизни. И такой… ребенок, хоть в размерах превышаешь меня прежнего раза в три.
— Значит ты застал те времена, когда было теплее?
— Я не помню, — протянул тот, — но старики говорят, что раньше было теплее. И зимы были не такие снежные, овцы могли зимой пастись, находить траву под снегом…
— Финир! Чего ты заладил? — это к нам незаметно подъехал Фритьеф, — аж слушать тошно… В этом году зерно хорошо уродилось. И сена много. И рыба в реку пришла, вчера отличный улов взяли.
— Это хорошо, — не меняя тона продолжал нудеть Финир, — значит зимой нам будет что есть…
— Все, заткнись, не хочу больше тебя слышать, — не выдержал громила-орк.
Я одарил его благодарным взглядом. Вот не думал, что своим незамысловатым вопросом я выпущу из бутылки «заунывного-джина»!
Вновь приотстал, пристроился в спину увальня наслаждаясь тишиной. Стук копыт послышался рядом.
— Вообще-то, — как будто не обращаясь ни к кому конкретно негромко проговорил Фритьеф, — не десять лет.
— Что? — я даже не понял, что он со мной.
— Я говорю, холодает давно. Лето холоднее, зимой снега больше, — он секунду-другую ехал молча, будто вспоминал, — я помню лет тридцать назад… или тридцать пять? Не, — мотнул головой, — я уж похода в четыре сходил… Так вот, посылал нас ярл на север за… Впрочем, не важно. Посылал и все. Тогда до ледника мы месяц ехали. — Ого! Отметил я про себя, так тут ледник есть? Никогда не видел! Гигант тем временем продолжал, — а вот в позапрошлом году, решил Йорген чтоб горючий камень не покупать, самим за ним съездить…
— А так можно? — вырвалось у меня.
— Да кто ж тебе запретит? Хочешь — езжай, добывай, привози. Можешь на продажу, можешь себе… — усмехнулся, — Только если не сдохнешь по дороге… Короче, ездили: я, Сигмунд, Хрут и Вилле. И что? В ледник уперлись на двадцатый день. — он задумчиво пожевал губами. С торчащими вверх клыками это смотрелось… по меньшей мере не обычно. — Хорошие месторождения ушли под лед.
Он замолчал, уставившись невидящим взглядом куда-то меж ушей своего конька.
— И что? Привезли камень? — меня раздирало любопытство
— Нет, — не выныривая из задумчивости отрезал Фритьеф, — пришлось тот год торфом обходиться. Ладно, хватит лясы точить, — бросил внезапно, — узнаю ка я у Йоргена, что там на счет привала.
Он стукнул пятками конька по бокам, причмокнул. Конек перешел с шага на рысь и увез занастальгировавшегося гиганта в голову каравана.
***
Так или иначе, но до одаля Брана Щитоносца, то есть моего «родного» мы добрались далеко за полдень. Не меньше получаса только спускались по приснопамятно тропке. Пешком это оказалось куда веселее, чем верхом, ожидая что в любой момент лошадь оступится.