Сахар на обветренных губах

Кит Тата

— И так каждый день? — он хмуро заглянул мне в глаза и кивнул в сторону магазина, но при этом, очевидно, говорил не только о нём, а обо всём распорядке моего дня.

— Не каждый, но почти, — повела я плечами и расслабленно откинулась на мягкую спинку сиденья, позволив, наконец, себе расслабиться. Прикрыла глаза и шумно выдохнула. Как же хорошо, что хотя бы сегодня до дома не нужно будет тащиться на автобусе.

— Капец, — буркнул Вадим. Кожаное сиденье под ним скрипнуло, из-за чего я открыла глаза и посмотрела

в сторону парня, который показался мне раздраженным. — Слушай, Алён. Если тебе нужны деньги, ты скажи, и я тебе их дам. Нахрена тебе всё это? Тебе двадцать-то есть?

— Почти.

— Реально?! Тебе даже двадцати нет, а ты уже как тётка на кассе сидишь.

Он злился, а меня это забавляло, но ещё немного обижало.

— Ты меня стыдишься? — спросила я и поймала его взгляд.

— Нет, — ответил он сразу. Кажется, не соврал. — Просто в твоём возрасте надо кайфовать от жизни, а не впахивать с утра сначала в универе, а потом на работе. Но зато теперь понятно, почему ты меня отшиваешь. Если бы каждый мой день проходил так же, я бы тоже слал всех лесом.

— А где ты собираешься брать деньги, чтобы мне давать?

— У меня на карте всегда есть бабки.

— Но они же не сами собой там появляются, правильно? Тебе их дают родители, которые, я уверена, работают примерно в таком же темпе, если не хуже. Так что кайфуй, Вадим, от этой жизни, пока у тебя есть возможность. А мне чужие деньги не нужны. Сама заработаю.

— Это я уже понял, — вздохнул он. — Может, есть хочешь?

— Не хочу. Я устала и просто хочу спать.

— Ладно. Поехали.

В дороге мы даже музыку не слушали. Судя по сведенным над переносицей бровям, Вадим крепко о чем-то задумался. Я не стала тревожить его мысли, тем более у самой в голове гулял ветер. Едва ли я способна прямо сейчас сгенерировать тему для разговора. Обычно этим занимается Вадим, который сейчас предпочёл молчать.

Машина остановилась у подъезда, я шумно вздохнула. Пора возвращаться в свой маленький ужасный мирок, сказка закончилась. Я отстегнула ремень безопасности и вышла из машины, в уже открытую для меня Вадимом дверь.

— Спасибо, что подвёз. И за обед спасибо, — я поправляла лямки рюкзака на плечах, не зная, что делать дальше и куда смотреть, пока Вадим неотрывно и почти не моргая смотрел на меня сверху вниз.

— Не буду тебе сегодня писать, — сказал он вдруг и мягко притянул меня к себе, приобняв за талию.

— Разочаровался? — я старалась удерживать дистанцию между нашими лицами, но Вадим, кажется, желал обратного.

— Хочу, чтобы ты отдохнула и выспалась. Я сегодня, походу, даже в приставку вечером играть не буду. Устал, кажется, больше тебя.

— Добро пожаловать в реальную жизнь, золотой мальчик, — хмыкнула я.

— Ничего. Когда-нибудь я тебя из неё украду.

— Из жизни?

— Из этой жизни, — кивнул

он на многоэтажку.

— Посмотрим. А пока, прекрасный принц, ты не украл меня, мне пора показаться родителям. Поздно уже.

— Да неужели вспомнила? — от голоса отчима, раздавшегося за спиной, у меня буквально волосы встали дыбом на затылке. Я отпрянула от Вадима и отошла от него на пару шагов, повернувшись к отчиму, который шёл откуда-то, дымя сигаретой. — Ты на часы смотрела? А это что за хрен?

Отчим явно пытался отыгрывать какого-то мафиози или авторитетного типа, но выходило карикатурно. У Колесникова не дрогнул ни один мускул на лице, пока он без особых эмоций осматривал моего отчима с ног до головы. А в конце я увидела отвращение к своему ненастоящему родителю.

— Алёнин друг. А вы её отец? — спросил Вадим достаточно дипломатично и даже протянул руку, чтобы поздороваться с отчимом. Но тот лишь глянул на протянутую в его сторону ладонь и мерзко сплюнул в сторону, оставив на асфальте у кроссовка Вадима вспененную белую лужицу.

— Отчим, — бросил он лаконично и, посмотрев на меня, кивнул в сторону подъездной двери. — Быстро домой. Расскажешь мне, какого хрена себе за сигаретами я должен ходить сам?

— А ты не опух, дядя?! — взорвался вдруг Вадим и поймал меня за руку, когда я пошла к подъезду, чтобы скорее увести за собой отчима и закончить эту отвратительную стычку. Колесников завел меня за свою спину и, чуть приобняв рукой, без слов заставил остаться там. И сейчас, глядя на отчима, я понимала, что место за его спиной — самое безопасно место из всех сейчас возможных. — Девчонка с утра в универе, вечером на работе. Подними свой пердак и сам сгоняй за сигаретами. Тебе даже полезно будет подвигаться.

— Вадим, не надо, — взмолилась я тихо, чётко понимая, что ничем хорошим это не закончится.

— Надо. Кто он такой? Он тебе даже не папа. Пусть мечты о личной Золушке запихает себе в задницу.

— Вадим…

— А тебя кто, гондон, спрашивал? — отчим отщелкнул остаток сигареты в сторону и вплотную подошёл к Вадиму, стукнувшись о его лоб своим. — Сел в свою машинку, петушок, и уехал отсюда, пока ноги целы, чтобы педальки нажимать.

— Иначе что? — Вадим тоже толкнул его своим лбом. — Что ты мне сделаешь?

Отчим не нашёлся с ответом. Скорее всего, его ввела в ступор та прыть, с которой Вадим встал на мою защиту и не собирался отступать.

Поэтому он не придумал ничего умнее, кроме как направить весь гнев на меня. Ведь так ему было привычнее и безопаснее, потому что от меня сопротивление было минимальным. Да и что я могу против его ста с лишним килограмм?

— Алёнка! Быстро домой! Иначе от твоего защитника мокрого места не останется, — отчим грубо поймал меня за руку и дёрнул так сильно, что у меня на куртке надорвался рукав.