Сахар на обветренных губах
Шрифт:
Я проигнорировала запах алкоголя, которым от него несло. По крайней мере, от него пахло не так противно, как от отчима и его дружка.
Хмельной взгляд парня скользнул по моему лицу. Заметив мои слёзы, он нахмурился и стал серьёзнее.
— Всё нормально? — спросил он уже так, чтобы слышала только я.
— Поговорим… одни, — произнесла я, стараясь подавить всхлип. Безуспешно.
Вадим молча кивнул. Отстранился и взял меня за руку. Завёл в свою комнату и закрыл за нами дверь. Музыка здесь была не так слышна, как в гостиной и кухне.
Обнимая себя за плечи, я крутила в голове слова и признание, не зная, с чего
— Слушай, принцесса, — с некоторой пьяной ленцой начал Вадим, пряча руки в карманы джинсов. — Если ты расстроилась из-за Милки, то не надо. Она с Пашкой пришла. Я сам был не в курсе, что она тоже припрётся. Можешь её выгнать. Я разрешаю.
— Мне пофиг на неё, — отрезала я сухо. — Я… Можно я у тебя переночую сегодня?
Глядя ему в ноги, я ждала ответа.
— Ночуй, конечно, — в его голосе послышалась игривая улыбка. Вадим поднял руку и скинул с моей головы капюшон. — Только у меня есть правило, Алёнушка.
— Какое? — всё так же, глядя в его ноги, спросила я.
— Ночевать можно только в одной постели со мной.
Я резко вскинула на него взгляд, чтобы он смог рассмотреть мои слёзы и лицо получше.
Секунда непонимания в темных глазах, и Вадим нахмурился.
— И, всё-таки, что ты плачешь? Что с губой?
По моим щекам полился новый поток горячих слёз. Я вновь опустила голову и в этот раз, сделав шаг вперед, уткнулась лбом Вадиму в ключицу.
— Помоги мне, пожалуйста, — шептала я. — Меня… я убежала из дома. Там… отчим… и его друг… Они… Они раздевали меня… душили…
— В смысле?! — Вадим резко отстранился от меня. Схватил за плечи и слегка встряхнул, вынуждая посмотреть ему в глаза.
— Они пытались изнасиловать меня, Вадим, — прошептала я едва слышно. — Но я убежала.
Абсолютная растерянность и непонимание в темных глазах, острым лезвием резали моё сердце на тонкие лоскуты.
— Нихрена не понимаю! — чертыхнулся Вадим и отошёл от меня, взъерошивая густую черную шевелюру пятерней. Он смерил комнату широкими шагами и остановился на расстоянии от меня, прижавшись спиной к стене. — От меня-то ты что хочешь? — посмотрел сурово в мою сторону.
— Можно я сегодня переночую у тебя? А завтра заберу сестру. Можно? У меня есть немного денег. Я могу заплатить за аренду комнаты, если хочешь. Помоги мне, Вадим, — я плакала, уже не прячась. Рванула к парню и вцепилась в ткань его футболки, ловя взгляд. Надеясь, что он услышит меня и поймёт. Я цеплялась за него, как за последнюю надежду. Как утопленник за соломинку. Потому что, по сути, именно так оно и есть. — Пожалуйста, Вадим. Мне больше не к кому идти. Пожалуйста, помоги.
Вадим шумно выдохнул, отвёл взгляд в сторону и, сведя густые брови над переносицей, с силой отцепил мои пальцы от своей футболки. Отошёл в сторону и вновь начал мерить комнату шагами, пока я обнимала себя за плечи, снова начиная трястись.
— Ты меня, конечно, прости, — начал Вадим с какой-то саркастично-усталой насмешки. — Но мне всё это надоело. Реально. Я и так нанялся твоим личным водителем. Бегаю за тобой, как дебил. Решаю твои проблемы, какого-то хрена вписался ещё в твои телохранители. Но в ответ не получаю нихрена. Ты даже сосаться нормально не можешь. Ты, вообще, в курсе, что ты тоже должна давать мне что-то взамен? Любая другая на твоём месте давно бы уже текла и раком благодарила… — каждое его слово было подобно пощёчине. Я даже плакать перестала,
— Что? — спросила я тут же будто мертвым и совершенно не своим голосом.
— Ты сама выбрала жизнь в том вонючем клоповнике, из которого я тебя забираю по утрам и делаю вид, что не чувствую вони.
— Да? — усмехнулся я горько и тут же прикусила нижнюю губу, желая заглушить тупую боль в груди и прервать новый поток слёз.
— Да! — рявкнул вдруг Вадим, отчего я неосознанно вздрогнула. — Да! Ты совершеннолетняя, работаешь. Твою мать!.. Могла бы уже давно снять хату и жить отдельно. Но живёшь там. Значит, тебе по кайфу. И не надо мне тут слёзы лить и жертву строить, — закончил он небрежно и дёрнул рукой так, будто я назойливая муха.
С большим трудом и болью я проглотила ком, застрявший в горле. Я буквально заставила себя не плакать.
Первый человек в моей жизни, от которого я не прятала слёзы, рассказала всё, как есть… И он вытер об меня ноги.
Что ж, ещё один жизненный урок в мою уже переполненные копилку.
— Как ты уже заметил, я работаю, — начала я глухо, поймав его раздраженный взгляд. — Работаю, а не сижу на шее у папочки и мамочки. Я знаю цену деньгам и знаю, как тяжело они могут даваться. А ты? Что ты знаешь о жизни? М? Только как подлизать маме с папой, чтобы денежки на счёт упали, да перед дружками потом выпендриваться, какой ты классный, хотя сам для этого не сделал абсолютно нихрена? — я плавно перешла на крик. Отчаяние душило и накрывало с головой. — Ты не стоишь ничего без своих родителей. Пустое место. И тебе не приходило в голову, что я бы уже давно свалила не просто из той квартиры, а из этого города и области, если бы не младшая сестра, которую кроме меня никто не защитит? Не думал об этом? Хотя, кого я спрашиваю? — выплюнула я едко, и на губах моих появилась слабая вымученная ухмылка. — Ты ни о ком, кроме себя, думать не способен.
Я ещё несколько секунд смотрела в его глаза, надеясь увидеть в них хоть что-то. Но там была лишь пустота. Пьяная, эгоистичная пустота.
Молча качнув головой, я развернулась на месте и пошла к двери. Открыла её и в спину мне прилетел злобный словесный плевок:
— Давай! Вали! Сразу к братишке моему вали! Думаешь, я не вижу ваши переглядки? Только перед ним ноги точно придётся раздвинуть. Он не такой терпеливый, как я!
Понятия не имея о каком братишке он говорит и какие могли быть переглядки между мной и человеком, которого я никогда не видела, я ушла из квартиры, слыша смешки. Очевидно, слова Вадима, брошенные мне, расслышали все. Но больше всего им была рада Милана, которая не упустила возможности толкнуть меня в плечо, проходя мимо.
Но все они, эти смеющиеся мамкины сынки, и даже близко не представляли, насколько мне сейчас было на них плевать.
Плевать, потому что впереди меня ждала только неизвестность в холодной мартовской ночи и абсолютное непонимание, куда двигаться дальше.
Не знаю, как долго я блуждала по улицам, замерзая под холодным ветром.
В момент отчаяния, когда у меня не осталось сил на то, чтобы переставлять ноги, я прислонилась спиной к первому попавшемуся бетонному дому. Опустив пустой взгляд на темный асфальт под ногами, я, честно, в какой-то момент просто начала мечтать о том, чтобы из-за угла вышел какой-нибудь отморозок и добил меня.