САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

Дейс Герман Алибабаевич

– Дело было в сорок пятом, - повествовал Мироныч, - я как раз закончил восстанавливать Севастополь, и партия решила командировать меня в Германию с целью инспектировать парк трофейных механизмов…

Надо сказать, в последней войне Мироныч принимал участие совершенно косвенное. Начал службу он на Дальнем Востоке. Потом, по мере освобождения страны от оккупантов, перебирался с линией фронта на запад. Но никогда не приближался к ней, линии фронта, ближе, чем на тысячу вёрст. По демобилизации Мироныча, как почти боевого офицера, поставили

командовать каким-то заводиком. С тех пор и до самой пенсии он директором и проработал. Каково приходилось предприятиям, которыми руководил профессиональный паразит Мироныч, Бог весть, но о себе он не забывал во все времена. В Германии старый сквалыга, бывший молоденький капитан какого-то политотдела, тоже не растерялся. Мало, он там пожил от души, о чём любил рассказывать, капитан притаранил из побеждённой страны два вагона добра, о чём он рассказывать не любил, но слухами земля полнилась.

– …Стояли мы возле Магдебурга в поместье бежавшего фашиста, а рядом находился хутор, где держали таких отменных свиней, с которыми свиньи Пети Варфаламеева даже рядом не дышали…

«Старая сволочь», - подумал Сакуров и вполголоса рассказал Жорке про поездку.

– Легко отделался, - резюмировал Жорка.

– Легко, - поёжился Сакуров и ткнул самокруткой в сторону Семёныча, кивающего в ответ на повествование Мироныча. – Кстати, он ведь ещё может и долю потребовать.

– Не потребует, - отмахнулся Жорка. – Не такой человек.

– Да? – удивился Сакуров, ловя себя на мысли, что, сколько он живёт в России, не перестаёт удивляться. – А не проболтается? – спросил он Жорку, снова имея в виду ветерана столичного таксопрома.

– Да он такого наврёт! – усмехнулся Жорка. – Что ни одна собака не поймёт, что мы на самом деле сотворили.

– Кстати, насчёт сотворили: вот деньги…

– Давай.

Жорка сунул деньги в карман и сказал.

– А хватит нам их на то, что мы задумали? – поинтересовался Сакуров.

– Не хватит – добавлю, - легко возразил Жорка. – Со следующей недели, пока сухо, надо начинать копать картошку.

– Да, надо. Кстати, я тоже могу добавить.

– Купи штаны лучше, - буркнул Жорка, - и какую-нибудь приличную обувь. А то ходишь в моём старье…

– Нормальное старьё, - возразил Сакуров.

– Ладно, давай ещё по одной.

– Я ж не пью!

– А, ну да! Эй, вы, пить будете?

– Конечно, Жорочка! – первый отозвался Мироныч, прервавшись на том месте, когда он, откушав дармовой ветчины со шнапсом, принялся окучивать какую-то военнослужащую младших чинов с помощью реквизированных духов и служебного положения. Судя по прошлым рассказам и нынешним сальным взглядам, которые древний старичок дарил всем местным особам женского пола за исключением ровесницы – бабки Калининой, ходок он был ещё тот. Хотя рост имел пигмейский, а рожу – скабрезную.

– Не крепка? – насмешливо спросил Жорка.

– Есть немного, - небрежно бросил Мироныч, -

да ещё она у вас чем-то воняет.

– Зато твоя – без запаха, - ухмыльнулся Жорка и налил в четыре стакана.

– Да, мой самогон – марочный, - без тени смущения заявил Мироныч и потянулся к своему стакану. – Его даже директор нашего банка хвалил.

– Врёте, наверно? – не поверил Сакуров.

– Ничуть, - ещё шире ухмыльнулся Жорка. – К нашему Миронычу весь цвет Угарова в гости во время всяких праздников шастает. И чего только с собой в виде подарков не тащит. То есть, хоть и цвет, а дураки набитые. Во-первых, жрут в гостях всякую дрянь, во-вторых, очень сильно надеются, что Мироныч в ответ на хрустальный горшок местного производства подарит кому-нибудь какое-нибудь своё «трофейное» ружьецо.

– Ну, друзья, - решил сменить тему Мироныч, - давайте выпьем за наш сплочённый коллектив честных тружеников, которые всегда готовы прийти на помощь друг к другу.

Коллектив не сказал ни слова в ответ и выпил. Все, и Мироныч, закурили, а повествовать принялся Семёныч. Бывший директор пытался продолжить свой рассказ, но не получилось.

– Моя «нива», чтоб вы все знали, - завёл пьяную пластинку ветеран Московского таксопрома, - не просто легковая машина, а вседоржник называется…

– Внедорожник, - машинально отредактировал Сакуров.

– Внесапожник, - поправил Жорка. Но Семёныч не слышал ни Сакурова, ни Жорку.

– …В общем, вездеход в городском исполнении. А это, чтоб вы знали, такая машина, на которой не стыдно и в городе показаться, и нетрудно по болоту проехать…

– …Ваша машина, - угодливо встрял Мироныч, - этим летом выиграла гонку «Париж – Дакар».

Старый сучий хвост давно посчитал, что ездить на Семёныче за дрянной самогон гораздо дешевле, чем это обошлось бы сыну экс-директора на нормальном бензине, поэтому всячески поощрял Семёныча в любом его вранье.

– Н-ну? – удивился Семёныч, но тотчас намотал на ус новую информацию и продолжил свою историю. – Так вот, это такой вседорожник, что я однажды на нём трактор из карьера, куда он свалился, вытащил.

– Большой трактор? – не преминул встрять Жорка.

Семёныч задумался, но ненадолго.

– Кировец (30), во!

Семёныч как сказал, так и вытаращил глаза. Наверно, от удивления, что он смог вытащить на маленькой «ниве» здоровенный кировец.

– Трактор, наверно, был без прицепа? – снова встрял Жорка.

– В том то и дело, что с прицепом! – решил идти до конца окончательно охреневший Семёныч.

– Значит, был порожняком?

Жорка веселился вовсю. Мироныч изображал благостную благодать, Варфаламеев гипнотизировал бутылку с оставшимся самогоном.

– И ничего не порожняком! Он вёз, он вёз…

– Другой трактор? – подсказал Жорка.

– Да, но…

Семёныч ещё немного подумал, а затем с сожалением добавил:

– …Поменьше кировца.