САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

Дейс Герман Алибабаевич

– Со скан… див… накским… акцентом, это откуда? – поинтересовался Семёныч.

– Оттуда! – раздражённо буркнул Жорка и машинально глянул на Сакурова.

– Козлы! – согласился Сакуров.

– Ай-я-яй! – фальшиво посочувствовал Семёныч и принялся наливать по третьей, пропуская завязавшего Сакурова. Он наливал и еле сдерживал злорадный смех: чё, дескать, разбогател?

– Сволочи, - поддержал Сакурова Варфаламеев, не сводя глаз со своего стаканчика.

– А я говорю: вызывай, на хрен! Ну, смотрю, канает один, морда тоже как у бегемота, и вежливо велит мне проваливать, потому что место занято.

Занято, говорю? Но кем оно может быть на хрен занято, когда я тут стоял ещё тогда, когда вас обоих в помине здесь не было?!

Жорка хватанул стаканчик и закурил.

– Ну? – напомнил о продолжении рассказа Сакуров, в то время как Семёныч принялся рассказывать Варфаламееву один случай из своей богатой событиями таксмоторной жизни, касающийся базарной темы. Тема касалась группы тогдашних узбекских колхозников, сдуру сунувшихся в такси к Семёнычу. Эти узбеки чем-то не потрафили Семёнычу, за что он их якобы часа два пинками гонял вокруг Выставки Достижений Народного хозяйства.

– А он, дескать, или уйдёшь, или буду применять силу, - продолжил Жорка.

– А ты?

– А я: дескать, применяй, если тебе не совестно наезжать на инвалида Афганистана.

– Так и сказал? – не поверил Константин Матвеевич. Он достаточно изучил Жорку и знал, что тот терпеть не может давить на жалость.

– Ей-богу! А фигли было делать?

– А он?

– А он: мне, дескать, всё это по барабану, потому что теперь человек человеку волк и не хрен мне перед ним, платным охранником частного предприятия, козырять своим советским прошлым.

– Вот, блин!

– Ну, в общем, он опрокидывает ногой ящик с моими огурцами, получает от меня в репу, потом прибегают ещё двое и, пока я с ними колбасился, приехал наряд милиции.

– И что?

– Что-что? Отволокли в отделение. Хорошо, у меня там знакомые, иначе отметелили бы до посинения, да ещё штраф за хулиганство выписали бы.

– Ни хрена себе, - сник Сакуров. Жорка, конечно, как-нибудь устроится толкать свою сельхозпродукцию, потому что местный, но как теперь быть ему, Сакурову?

– Я потом узнал, что этот упырь, похожий на бегемота, какой-то дальний родственник нынешнего хозяина нашего рынка, - сообщил Жорка. – Он, зараза, и за место на рынке не платит, и стоит, где ему выгодней.

Жорка налил себе водки, посмотрел на оживлённо беседующих Семёныча с Варфаламеевым, выпил и снова закурил.

– Слышь, а не пора ли нам в шахту за проволокой сходить? – напомнил Жорке Сакуров. – Скоро картошка поспеет, неплохо было бы подумать об аренде грузовика.

– Да, блин, я уже и не знаю, что у нас из этой затеи выйдет, - сказал Жорка. – Ведь если в Москве такой бардак, представляешь, что в Мурманске творится? А у меня, как назло, в Мурманске ни одного однополчанина.

– У меня есть, - не очень уверенно возразил Константин Матвеевич, имея в виду однокашников, распределившихся в Мурманский Трансфлот.

– Ну, тогда другое дело, - слегка воодушевился Жорка. – В эти выходные должна моя приехать. Провожу и пойдём. Устраивает?

– Конечно!

Сакуров успел заработать кое-какие деньги, но, чтобы вылезти из нищеты, в каковой он фактически пребывал с момента начала демократических реформ, потребовались бы гораздо больше денег.

– Может, выпьешь? –

спросил Жорка.

– Да ну её! – испуганно замахал руками Константин Матвеевич.

– Эй, вы пить будете?! – окликнул Жорка Семёныча с Варфаламеевым.

Сакуров ещё раз съездил в столицу, с грехом пополам толкнул очередную партию огурцов, вернулся в деревню и снова занялся огородом. Одновременно Константин Матвеевич продолжал ремонтировать сараи, где он, надеясь на выручку от затеянной с Жоркой спекуляции, хотел поставить двух поросят и поселить птицу. Хорошо, железнодорожники постоянно обновляли шпалы, и материала для ремонта сараев у Сакурова хватало. Он научился пользоваться глиной вместо нормального раствора и к середине августа сараи, построенные на месте порушенного родового подворья, выглядели вполне прилично. Семнадцатого августа они с Жоркой планировали сходить в шахту. Вернее, в ночь с семнадцатого на восемнадцатое. Потом собирались оперативно вырыть картофель, нанимать грузовик и мотать в Мурманск.

Погода в намеченную для похода за металлом ночь выдалась исключительная: тепло, сухо и темно, как в жопе негра. Жорка договорился с Семёнычем на предмет тачки, и ветеран Московского таксопрома обещал быть на своей «ниве» в назначенный час в назначенном месте.

Вышли без чего-то десять. С собой взяли два фонаря, моток верёвки, монтажку, топор и кувалду с длинной ручкой. Без чего-то двенадцать Жорка показывал Сакурову полузаваленный вход в одну из штолен бывшей шахты.

– Я тут маленько уже пошарил, - раскололся он. – Больше того: надыбал кое-какую информашку об этом занюханном Клондайке.

– Надыбал у кого? – поинтересовался Сакуров, испытывая лёгкий мандраж законопослушного гражданина, вынужденного пойти по скользкой криминальной тропе.

– Ясное дело, у металлистов.

– Ну?

– В общем, эти шахты уже пусты на девяносто процентов, только в этом месте кое-что осталось.

– Очень интересно, - пробормотал Константин Матвеевич, хотя ему было совсем не интересно, а довольно жутковато. Особенно после того, как он попытался заглянуть в провал на месте бывшей штольни. Провал этот напоминал неровную воронку с узкой змеевидной щелью. Раньше тут имелись какие-то капитальные сооружения и металлический короб, о чём свидетельствовали характерные «фундаментальные» руины, углубления и обломки. Но от короба осталось одно воспоминание, основная часть капитальных сооружений тоже сгинула, отчего вид змеевидной щели в недра неизвестно чего нагонял дополнительную жуть. Да ещё Жорка приберёг на закуску.

– Но самое интересное, что металл ни искать, ни собирать не надо, - сообщил бывший воин-интернационалист, подыскивая удобную железяку, к которой хотел привязать верёвку.

– Что ты говоришь? – не очень радостно удивился Сакуров.

– И его, металла, почти полтонны.

– Иди ты!

– В общем, с момента металлической лихорадки все районные шахты застолбили три местных авторитета, три родных брата, - принялся повествовать Жорка, привязывая один конец верёвки к обрезку швеллера, торчащему из засыпанного бетонированного основания. – Но так как братьев всего трое, а металла до хрена, они стали сдавать участки в аренду.