САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

Дейс Герман Алибабаевич

– Хрен с тобой, я сегодня добрый, пусть будет пол-литра, - совсем уже раздобрился Семёныч.

– Пустая бутылка, куда отлить, найдётся?

– Костя, дай тару!

«Чтоб ты треснул», - подумал Константин Матвеевич, пошарил по полу, нашёл пустую водочную бутылку и подал её односельчанину.

– Ну чё лежишь? – прикрикнул Семёныч на тётеньку. – Вставай, а то манду простудишь.

– Ох, и бесстыжая ты рожа! – заголосила тётенька. – Сначала напугал до смерти, а теперя скоромничает!

– И ещё самогонку хотел забрать, - поддакнул дяденька.

– Скажите спасибо,

живыми оставляю, - добродушно возразил Семёныч, погрузился в телегу, запустил движок и отвалил.

– Опасный ты человек, - с плохо скрываемым сарказмом заметил Сакуров.

– Да, брат, со мной не шути, - горделиво ответил Семёныч, - самогонки выпьешь?

– Нет.

– Тогда я сам.

– Не поплохеет?

– Мне!?

– Чёрт с тобой, делай, что хочешь. Давай только от этих оторвёмся.

– Да, не стоит их расстраивать ещё больше…

Не доезжая до поворота на Угаров, Семёныч заснул. Но заснул профессионально, предварительно свалившись на обочину. Сакуров выругался, отпихнул Семёныча на пассажирское место и повёл машину сам, уповая на благоразумие гаишников, предпочитающих собирать взятки с тучных российских пажитей в светлое время суток. Гаишники его не подвели, и Константин Матвеевич благополучно добрался до деревни, где, несмотря на поздний час, их с Семёнычем поджидали Варфаламеев, супруга Семёныча и старый навозный жук Мироныч.

«А этому что надо?» – успел подумать Сакуров и едва увернулся от разъярённой Петровны, которая, не увидев за рулём кормильца, решила выместить свою злость на безобидном Сакурове. Но верный друг Петька Варфаламеев, когда Константин Матвеевич вылезал из салона, а Петровна попёрла на него с каким-то дрыном в руке, незаметно подставил вздорной бабе ногу. Петровна растянулась возле машины, а оттуда уже вылезал посвежевший Семёныч.

– Здорово, жена! – заорал он и пнул супругу. – Ты чего это здесь валяешься?

– Скотина! – заголосила супруга, встала и хотела приложить Семёныча, но тот превентивно дал ей в ухо и скорым шагом направился к избе Сакурова.

– Петька, за мной! А где Жорка?

– Где? Дома. Где же ему быть? – зачастил Варфаламеев, догоняя односельчанина.

– Его жена ещё не уехала? – поинтересовался Семёныч.

– Нет.

– Вот мы её сейчас на самогонку раскрутим! – потёр руки Семёныч. – Мироныч, пень трухлявый, пить будешь?

– А как же, - возразил Мироныч и участливо спросил Сакурова: - Как съездили?

– Нормально, - уклончиво ответил Константин Матвеевич, прикидывая, что известно этому предателю?

– Как Рязань? – продолжал стороной подъезжать Мироныч, семеня за Сакуровым.

– Всё ещё стоит, - успокоил Мироныча Сакуров.

– Купили, что хотели? – не отставал Мироныч.

– А что мы хотели?

– Я не знаю.

– А откуда вы знаете, что мы в Рязань ездили?

– Петровна сказала.

– А что она ещё сказала?

– Не помню, - прикинулся дураком Мироныч и слегка пригорюнился. Дело в том, что любопытный старичок, когда его разбудила обеспокоенная супруга соседа, Жорки Прахова, принялся бегать по деревне вместе с ней. Семёныч в это время

открывал гараж и чего-то такое сказал Жоркиной жене, после чего та, сильно ругаясь, вернулась домой. Мироныч сунулся, было, к Семёнычу, но тот отговорился отсутствием времени и отвалил без объяснений под вопли собственной жены. Тогда настырный старичок, чуя своим хорьковым обонянием неладное, решил попытать Петровну. Злая Петровна сначала просветила Мироныча про Рязань, а в ответ на следующий вопрос, имеющий целью успокоить старческое любопытство Мироныча насчёт цели поездки в областной город Семёныча, послала настырного старичка по очень короткому адресу. Мироныч же, повсеместно и постоянно творя всякие мелкие паскудства, не любил, когда с ним обходятся некорректно. Виду он не подавал, но видно было.

– Жорка! – орал в это время Семёныч под окнами Жоркиной избы. – Слезай с бабы! Я приехал!

– Где вы, на хрен, были? – заорал в ответ Жорка в форточку. – Чтоб вас…

– Возьми самогон и – айда к Косте! – крикнул Семёныч.

– Иду!

Выходил он под соответствующий аккомпанемент, что свидетельствовало о сильном недовольстве его супруги.

– Ну, как? – первым делом спросил Жорка Сакурова, выходя из дома и прижимая к животу литровую пластиковую бутылку.

– Почти нормально, - буркнул Сакуров и кивнул на Мироныча, который, навострив уши, уже торчал рядом.

– Ладно, - понятливо возразил Жорка, - пошли.

– Может, послать его спать на хрен? – шёпотом поинтересовался у Жорки Сакуров и снова показал на старого сквалыгу.

– Заснёт он теперь, держи карман шире, - раздражённо сказал Жорка.

Зависли надолго.

Жоркина жена не успела развести свой ядерный самогон, и односельчане глотали семидесятиградусный почти первач. В общем, после первой все «уехали», а Мироныч перестал приставать с расспросами. Сакуров, памятуя поэтапные путешествия в своих снах, пить не стал, и вскоре они с Жоркой, воспользовавшись оживлённой беседой на повышенных тонах, завязавшейся между Варфаламеевым, Семёнычем и экс-директором, принялись трепаться приватно и строить планы.

– Как съездили? – повторил вопрос Жорка, когда Мироныч начал описывать один из эпизодов своей паразитской жизни. Эпизод приурочивался к осеннему забою Варфаламеевских свиней, каковое мероприятие ушлый Мироныч пропустить никак не мог. Больше того: загодя предвкушал. Он уже бывал на похожих и, если свежину не удавалось выменять на свой дрянной самогон, торговался из-за каждого рубля и хаял товар, как полудохлый, с обилием костей и сала. Помимо всего, Мироныч приползал на мероприятие с собственным безменом, который врал граммов на семьсот, не меньше. Безмен этот был старинный, полученный в приданное за Азой Ивановной, и весил килограммов пять. Но старенький Мироныч не ленился таскать с собой эту увесистую железяку вкупе с двумя литрами пойла, сотворённого блудливыми руками последней супруги, и как-то так всегда получалось, что бывший директор местного металлургического гадюшника умудрялся брать на пол-литра самогона два кило мяса, взвешиваемого на старинном безмене с отрицательным «походом».