Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)
Шрифт:
– Но если это так, то о чем ты плачешь?
– Мне страшно.
– Страшно? – рассмеялся я, но она не отреагировала на это. – И чего же ты боишься?
Откуда-то из складок пеньюара она достала сигарету, но не закурила. Сейчас ее глаза можно было сравнить с глазами пантеры, охотящейся в пустыне.
– Мужчин, – коротко бросила Рина.
– Мужчин? – переспросил я. – Ты боишься мужчин? Но почему, ведь ты так аппетитна.
– Ты действительно глупец, – рассердилась она. – Я боюсь мужчин с их требованиями, похотливыми руками и мозгами с одной извилиной.
– Ты сошла с ума. Мы думаем не только об этом.
– Разве? – спросила она. Я услышал, как чиркнула спичка. Пламя осветило темноту. – Тогда взгляни на себя, Джонас. Ведь ты все время желал жену своего отца.
Мне не надо было смотреть на себя, я и так знал, что она права.
И вдруг она прижалась ко мне. Ее губы покрыли мое лицо поцелуями. Она вся дрожала.
– Джонас, Джонас, пожалуйста, разреши мне остаться с тобой. Только на одну ночь. Я боюсь одна.
Я поднял руки, чтобы оттолкнуть ее. Под пеньюаром на ней ничего не было. Пальцы ощутили прохладное и мягкое тело, такое сладостное, как летний ветерок в пустыне, и коснулись торчащих сосков.
Я замер, разглядывая ее в темноте. Наши губы слились, и я почувствовал соленый привкус слез. Злость ушла, вытесненная желанием. И словно направляемые дьяволом, мы погрузились в пучину блаженства.
Я проснулся и посмотрел в окно. Первые лучи восходящего солнца уже заглядывали в комнату. Я повернулся к Рине. Она лежала на моей подушке, закрыв лицо руками. Я тихонько тронул ее за плечо.
Рина убрала руки. Ее открытые глаза были чистыми и спокойными. Она как-то неторопливо и плавно поднялась с кровати. Тело ее блестело, отливая золотом. Подняв с пола пеньюар она накинула его. Я сел, наблюдая, как она идет к туалетному столику.
– Ручка в правом верхнем ящике, – сказал я.
Она достала ручку и подписала документ.
– Ты даже не прочитала его?
Рина покачала головой.
– Зачем? Ты не можешь получить больше того, на что я согласилась.
Она была права. Документ предусматривал ее отказ от всех прав на дальнейшие иски. Взяв чек и бумаги, она направилась к двери. Около двери обернулась и посмотрела на меня.
– Когда ты вернешься с фабрики, меня уже здесь не будет.
– Ты не должна уезжать, – сказал я.
Мы посмотрели друг на друга, и я увидел печаль в ее глазах.
– Нет, Джонас, – мягко добавила она. – Из этого ничего не выйдет.
– А вдруг? – спросил я.
– Нет, Джонас. Тебе пора выходить из тени твоего отца. Он был великим человеком и ты тоже таким будешь. Но у тебя своя дорога. – Я потянулся за сигаретой на столике и молча прикурил. Дым заполнил легкие. – До свидания, Джонас, – сказала она. – Удачи тебе.
Посмотрев на нее, я хрипло произнес:
– Спасибо. До свидания, Рина.
Дверь открылась и резко захлопнулась. Я встал с кровати, подошел к окну. Солнце поднималось над горизонтом. День обещал быть жарким.
Сердце бешено заколотилось, когда я услышал позади звук открывающейся двери. Она
В комнату вошел Робер, держа в руках поднос. Он вежливо улыбнулся, обнажив великолепные белые зубы.
– Я подумал, что вы не против выпить чашку кофе.
Когда я приехал на фабрику, Джейк Платт находился на крыше с группой рабочих, красивших ее в белый цвет. Я улыбнулся про себя и вошел в здание.
Этот первый день был каким-то беспорядочным. Казалось, что все делается неправильно. Капсюли детонаторов, которые мы поставляли «Эндикотт Майнз», оказались бракованными, и пришлось срочно заменить партию. Третий раз в течение года Дюпон перехватил у нас правительственный заказ на поставку прессованного карбида.
Полдня я провел за изучением цифр, и в конце концов они совпали с нашим процентом прибыли. Когда я предложил пересмотреть нашу политику, Джейк Платт запротестовал. Главным его возражением против снижения уровня прироста был тот факт, что отец не видел смысла в работе, приносящей менее двенадцати процентов прибыли. Я взорвался и сказал Джейку, что теперь я управляю фабрикой, а как управлял отец – это его личное дело. Далее я доказал, что мы можем снизить цену по сравнению с Дюпоном по крайней мере на три цента за фунт.
Было пять часов, когда пришли начальники цехов с данными о производстве. Я только хотел заняться с ними, как Невада отвлек меня.
– Джонас, – окликнул он меня.
Я поднял взгляд. Невада весь день находился в кабинете – молчал, сидя в углу, и я совсем забыл о его присутствии.
– Да? – ответил я.
– Ничего, если я уеду пораньше, – спросил он. – У меня есть кое-какие дела.
– Конечно, – сказал я, просматривая производственные ведомости. – Возьми «Дьюзенберг». Меня отвезет домой Джейк.
– Нет необходимости. Я оставил свою машину на стоянке.
– Скажи Роберу, что я буду дома к восьми, как раз к обеду.
– Хорошо, Джонас. Я передам, – как-то помявшись, ответил Невада.
Я освободился несколько раньше, чем предполагал, и уже в половине восьмого остановил «Дьюзенберг» возле дома. Невада с двумя чемоданами в руках спускался по ступенькам.
Он удивленно посмотрел на меня.
– Ты приехал раньше...
– Да, – ответил я.
Невада подошел к машине и стал укладывать чемодан в багажник. Я увидел, что багажник забит вещами.
– Куда ты собрался со всем этим барахлом?
– Это мои вещи, – грубо ответил он.
– А я и не говорю, что они не твои. Я спрашиваю куда ты собрался?
– Я уезжаю.
– На охоту?
Когда я был мальчишкой, мы с Невадой всегда ездили на охоту в горы в это время года.
– Нет, – сказал он. – Совсем.
– Постой, – воскликнул я. – Ты не можешь так уйти.
Его темные глаза уставились на меня.
– Кто сказал, что не могу?
– Я. Что я буду делать без тебя?
– Ничего, все будет в порядке. Ты уже не нуждаешься в том, чтобы я вытирал твой сопливый нос. Я наблюдал за тобой последние дни.