Саломея
Шрифт:
Мужчина преувеличенно громко, зло рассмеялся, чем привел в замешательство гардеробщика, принимавшего у них вещи. Они уже вошли в ресторан и раздевались перед входом в зал, откуда в самом деле доносился механический шум и звон игровых автоматов.
– Забыла?! Нет, увидишь, это она назло мне сделала, я всегда ожидаю от нее удара в спину. Помнишь порезанное пальто?!
– Да ведь тут не пальто, теперь она может тебя в тюрьму засадить, – понизив голос, возразила женщина. Свернутый плащ она, поколебавшись, все же взяла с собой. Ей отчего-то невыносима была мысль, что к нему прикоснутся чужие руки. – Хочешь, я с ней поговорю, у меня в телефоне записался
– Ну, от железного попа да каменной просвиры ждать! – безнадежно бросил Михаил. – Не пойдет она на это. Скажет, сам выпутывайся. Ладно, давай обедать. Хотя тут, сама видишь, гнездо азарта, но кухня у них отличная. Зашел как-то раз случайно и с тех пор мимо не проезжаю.
Елена оставила без комментариев эту фразу, хотя слабо представляла себе, как можно случайно зайти в зал игровых автоматов. Она думала о другом. Может ли Кира из мести подставить под удар родного отца? Способна ли она на такую низость? Выходка с изрезанным пальто была ни чем иным, как попыткой привлечь к себе внимание – пусть даже таким скверным способом. «Вероятно, девочка чувствовала, что отец общается с ней чисто формально, и это ее оскорбляло. Бедная! Вместо настоящей семьи – какие-то обломки. И среди них она, озлобленная, болезненно гордая, с этим ее лихорадочно горящим взглядом, который будто пронзает тебя насквозь в поисках высшей, идеальной справедливости… Кира обречена быть несчастной, ведь, похоже, она существует одними иллюзиями. Насчет того, что все должны любить друг друга, например. Отсюда претензии к отчиму, к отцу, к самой себе… А смотри она на вещи проще, была бы вполне довольна жизнью!»
– Что будешь есть?
Прозаический вопрос оторвал ее от раздумий, она опомнилась и покачала головой:
– Ничего не хочется. Только чаю.
– Что же я, в самом деле один буду обедать? – возмутился Михаил. – Закажи хоть что-нибудь, не сиди с похоронным видом.
– Я вообще не понимаю, зачем тут сижу. – Елена сделала попытку встать, но мужчина удержал ее, схватив за руку. Свернутый плащ, который она все время удерживала под мышкой, упал на пол и развернулся. Женщина торопливо нагнулась его поднять, а когда выпрямилась, увидела, что пятна не ускользнули от внимания Михаила. Он проводил вновь сложенный плащ удивленным взглядом, и Елена, не выдержав, иронически спросила:
– Догадайся, что это?
– Ох, я не люблю такие загадки! – поморщился тот, отводя взгляд и вновь разглядывая меню. – Что это к нам не подходят? Я тоже не могу сидеть тут весь день.
– Я испачкала плащ в квартире твоего дяди Вадика. И насколько понимаю, кровь – его. Случайно присела на кровать, и вот…
– Разве его нашли на кровати? – мгновенно среагировал Михаил.
Елена с удовлетворением кивнула, услышав именно тот вопрос, которого ждала:
– Верно, в ванной комнате, на полу! Но черное меховое покрывало на постели было пропитано кровью, так что, судя по всему, убили-то его в комнате!
– Ты сама до этого додумалась? – с невольным уважением спросил мужчина.
– Сама. Интересно, еще кто-нибудь заметил, что покрывало в крови? – вслух раздумывала Елена, не обращая внимания на приближающуюся официантку. – Оно черное, на нем ничего не видно… Надо будет позвонить Журбину, сказать.
– Кому? – быстро сделав заказ, переспросил Михаил.
– Журбин – это следователь, который ведет дело об убийстве. Ты еще с ним познакомишься. – У нее начинала болеть голова, женщина ощущала себя простуженной и продрогшей и ей мучительно
– А они ведь уже общались, верно! – Михаил тоненько присвистнул, изобразив кривую улыбку, в которой не было и тени веселья. – Ну, тогда я пропал. Она меня выставила перед ним гадом, каких на свете нет!
– Говорю тебе, помирись с дочерью! Еще можно все исправить! – И Елена встала, решительно придвинув освободившийся стул к столику. – Нет, нет, не останавливай меня, я на работу, и так уже полдня прогуляла!
– Такое впечатление, что ты поехала со мной только затем, чтобы услышать что-нибудь о Кире! – обиженно воскликнул мужчина. – Просто фантастика, до чего тебя занимает моя дочь! Да ты еще вчера о ней ничего не знала!
– Будем точны, еще пару часов назад она вообще была для меня пустым звуком. – Елена взглянула на часы. – Господи, как я сейчас буду объясняться с начальством? Не вставай, жди свой обед, я отлично доберусь одна.
Михаил, к слову, и не выказал особого желания двинуться за ней следом. Не то он был слишком голоден, не то всерьез обижен невниманием к собственной особе… Так или иначе, он остался на месте, проводив женщину невразумительным бормотанием, из которого она уяснила лишь, что поклонник собирается ей позвонить.
«И за то спасибо! – думала Елена, покидая ресторан, пересекая призрачно освещенный зал игровых автоматов, перед многими из которых застыли, как кролики перед удавами, неподвижные фигуры людей. – Уж очень неожиданно стал развиваться наш роман, у меня вообще нет уверенности, что впереди маячит какое-то романтическое свидание. Ну, как я теперь его обниму, стану целовать? Я же буду все время думать об этом проклятом черном покрывале, и о сумасшедших глазах Киры, и о голове ее отчима. Может, выбросить этот чертов плащ, ничего не говорить следователю, ждать, когда все распутается само собой? Если Миша говорил правду и Кира продавала драгоценности, меня должны оставить в покое. Его, возможно, тоже… Только бы нашли убийцу, ведь это немыслимо, чудовищно, надо обладать бесчеловечной жестокостью, чтобы совершить такое! Главное, зачем?! Если хотели просто ограбить, а профессор попался под руку, неожиданно вернувшись из Германии, достаточно было просто убить! Но уродовать труп – на это не всякого уголовника хватит!»
Плащ она не выбросила, хотя при выходе из ресторана рука непроизвольно потянулась к стоявшей у дверей урне, чтобы освободиться от сомнительного свертка. Надеть его женщина тоже не решилась и ловила такси, стуча зубами от холода, надеясь, что ее плачевный вид быстро привлечет чье-то внимание. Так и случилось, и через десять минут она была уже на работе.
– Все знаю сама, не надо меня воспитывать! – остановила она двинувшегося ей навстречу Петра Алексеевича.
Тот замер с раскрытым ртом и, опомнившись спустя мгновение, обиженно произнес:
– Я и не собирался. Хотел предложить вам уйти домой.
– Как это? – подозрительно спросила женщина. – Вы на увольнение намекаете?
– У вас вид уж очень не того. – Старший менеджер оглядел съежившуюся от холода фигуру Елены и авторитетно заключил: – Вам к врачу надо.
– Спасибо, – растерянно поблагодарила она, наконец уверовав в его добрые намерения. – Я ведь отработаю потом, вы знаете.
– Знаю, – кивнул тот и помявшись, спросил: – То убийство, о котором вы говорили… Оно вас правда напрямую не касается?