Саломея
Шрифт:
Следователь одобрительно кивнул, как будто эта мысль ему понравилась:
– Вот-вот, нужно бороться! Не позволяйте вешать на себя чужих собак! Но с независимым расследованием лучше подождите. Эти частные сыщики не всегда хороши, в нашем случае он может наломать дров. А кстати, почему вы все же позвали именно Елену Дмитриевну?
– Она – лицо незаинтересованное.
– А поближе никого не нашлось? С Шапошниковым все ясно, но есть же еще ваша тетка?
– Она? – с кривой улыбкой переспросила девушка и вновь презрительно повела плечом. – Да я лучше сгнию в тюрьме,
Последние слова Кира произнесла со странно самодовольным видом, будто до сих пор гордилась этим подвигом. Елена тоже поднялась со стула, перекинув через плечо ремень сумки:
– Да, я знаю эту историю. Наталья Павловна утверждала, что вы ее укусили из-за того, что она вам купила не те джинсы.
– Пф-ф! – шумно выпустила воздух сквозь сжатые зубы Кира.
– А вот соседка, Татьяна Семеновна, рассказала мне, что дело вышло из-за того, что вы раздали все деньги нищим…
– Тогда, а не из-за того, – поправила ее девушка. – Сперва она на меня с отцовским ремнем кинулась, но духу не хватило выпороть, стала ругаться. Пока меня ругала, я терпела, а когда заговорила про маму, не выдержала. Ее всего год, как похоронили… – И, помолчав, Кира с вызовом добавила: – Ничуть не жалею, что испортила ей руку. Вы не представляете, какая это змея! Лучше не общайтесь с ней и не верьте ей ни в чем!
– У меня голова кругом! – призналась Елена. – Раз я больше не нужна, можно идти?
– Задержитесь на минутку! – остановил ее Журбин. – Сперва уедет Кира Михайловна, ее машина ждет. А у меня к вам будет небольшая просьба.
Кира попрощалась с нею почти холодно, она явно была занята другими мыслями, переваривая информацию, полученную от следователя. Зато с хозяином кабинета простилась сердечно, поблагодарив напоследок за то, что он не остался равнодушным свидетелем того, как ее пытаются погубить. Едва за девушкой закрылась дверь, Елена испытующе взглянула на Журбина:
– И стоило меня звать? Отлично сами поговорили.
– Ну что вы, при вас она куда раскованней держится, – возразил тот. – Да и вы подкинули кое-какую информацию – о вечеринке, например. Куда как любопытно расспросить ее участников. Может, заметили той ночью нечто необычное. Все же хозяин милиционер, на специфические вещи должен обращать внимание.
– Рада, что оказалась полезной, – пожала плечами Елена. Ей хотелось скорее покинуть кабинет, она не могла отделаться от тягостного ощущения, овладевшего ею, когда она узнала о тайном пороке Михаила. Женщина чувствовала себя обманутой больнее, чем если бы она узнала о существовании соперницы. – Теперь можно идти? Мне работу искать надо.
– Погодите, присядьте! – Журбин, до того все время улыбавшийся, вдруг сменил тон и заговорил серьезно. Она со вздохом покорилась и снова опустилась на стул. – Почему вы вдруг оказались безработной?
– Сама не очень понимаю. Да и не слишком сожалею! – в порыве неожиданной откровенности призналась Елена.
– С начальством не сработались? – прозорливо поинтересовался Журбин.
– Точно.
– Проблема общая. А знаете ли вы, что бы со мной сделали наши высокие чины, узнав, что я привлекаю вас для допроса подозреваемой в убийстве? Ведь это моя собственная инициатива, и очень нестандартная. Но для меня сейчас все методы хороши, чтобы это дело двигалось хоть как-то, хоть куда-то.
– И у вас получается, – признала Елена. – Вы… арестуете Михаила?
– Не сегодня, – быстро ответил тот. – Может, даже не завтра. Вы ведь не передадите ему то, что слышали от меня?
– Можете быть уверены, не передам. А почему вы оставляете его на свободе?
– Завтра похороны профессора, – присев на край стола, Журбин громко выбил дробь костяшками пальцев по полированной столешнице, – и он там будет, думаю. Хочется понаблюдать, как он себя ведет, с кем общается, с кем имеет общие интересы.
– Вы тоже поедете на похороны?
– Не я, а вы! – И он снова отбил рассыпчатую дробь по столешнице, наблюдая за выражением ее лица.
Мгновение Елена сидела, нахмурившись, пытаясь понять, не изменил ли ей слух, а когда поняла, что следователь говорит серьезно, резко поднялась с места:
– Я не буду за ним следить!
– Тише-тише! – Спрыгнув со стола, Журбин оказался почти вплотную к женщине, и та невольно попятилась. – Можно подумать, я вам что-то непристойное предложил! Почему вы отказываетесь?
– Я не умею и не буду ни за кем следить! – упрямо повторила она. – Это ваша работа!
– Верное замечание, да я-то не могу туда попасть незамеченным! – пожал плечами следователь. Судя по всему, его не слишком впечатлила вспышка Елены. Он говорил абсолютно спокойно, и женщина тоже понемногу начала успокаиваться. – Послать кого-то из ребят – выход, но плохой, будут очень бросаться в глаза, Шапошников за– жмется, догадается. Поймите же, у него сейчас земля под ногами горит! Кражи вышли наружу, девушка отрицает, что продавала ему драгоценности… И он понимает, что долго его ложь не продержится, рано или поздно я до всего докопаюсь.
– Ну и копайтесь, я-то здесь при чем? Меня тоже никто на похороны не звал!
– Сами можете пойти, никто не удивится! – убежденно заявил следователь. – Подруга родственника покойного – на похоронах все сгодится. И сложного ничего нет, будете просто присматриваться, с кем он больше всего общается, с кем секретничает, обсуждает что-нибудь. Это сразу бросится в глаза, поверьте моему опыту, и вам будет легко…
– Мы с Михаилом поссорились! – перебила Елена, и ее твердый тон произвел наконец должное действие.
Следователь умолк и склонил голову набок, словно прислушиваясь к наступившей вдруг тишине. Не услышав больше ничего, он вздохнул и уже без особой надежды поинтересовался:
– Серьезно повздорили? Помириться нельзя?
– Нельзя. Да он и не поверит, что я его вдруг простила.
– Жаль. Очень жаль. Придется, значит, засылать туда своего человечка… Людей-то подходящих нет, вот беда, все молодежь, практиканты неопытные. Работать хотят, но не очень умеют. Что ж, не буду вас больше задер– живать!