Сальватор. Том 2
Шрифт:
– Завтра – не слишком рано?
– Лучше сегодня вечером.
– Сегодня я слишком устал, у меня была тяжелая ночь.
– Беспокойная?
– Очень.
– Хорошо, пусть будет завтра утром. Теперь, дорогой господин Жибасье, скажите, сколько вы хотите за свою работу?
– За поездку в Гейдельберг?
– Да.
– Я должен пробыть там какое-то время?
– Нет, получите ответ на письмо и – назад.
– Если я попрошу тысячу франков… Это не слишком много?
– Я поставлю вопрос иначе: достаточно ли этой суммы?
– Я бережлив. Экономя в пути, я доберусь до места.
– Итак, договорились: тысяча франков за доставку письма.
А чтобы вы привезли ответ?..
– …та же сумма.
– Значит, всего две тысячи – одна – туда, одна – обратно.
– Совершенно верно.
– Мы обсудили дорожные расходы. Теперь определим плату за само поручение.
– Разве она не включена в эти две тысячи франков?
– Вы отправляетесь в путешествие в интересах чрезвычайно богатого дома, дорогой господин Жибасье; тысячей больше, тысячей меньше…
– Не будет ли слишком большой смелостью с моей стороны просить две тысячи франков?
– Ваши запросы более чем разумны.
– Итак, две тысячи на дорожные расходы, две тысячи за выполненное поручение…
– Всего – четыре тысячи франков.
Произнося эти слова, Жибасье вздохнул.
– Не находите ли вы эту сумму слишком ничтожной? – спросил Сальватор.
– Нет, я думаю…
– О чем?
– Ни о чем.
Жибасье лгал. Он думал о том, какого труда ему стоит заработать четыре тысячи франков; а ведь всего несколько часов назад он с такой легкостью, не утруждая себя, заработал полмиллиона!
– Однако вздыхать присуще человеку с неудовлетворенными желаниями, – заметил Сальватор.
– Человеческая зависть неутолима, – проговорил Жибасье, отвечая изречением на пословицу.
– Наш великий знаток нравов Лафонтен написал на эту тему басню, – сказал Сальватор. – Впрочем, вернемся к нашему разговору.
Он пошарил в кармане.
– Письмо у вас при себе? – спросил Жибасье.
– Нет, оно должно быть написано только после того, как вы согласитесь исполнить это поручение.
– Я согласен.
– Хорошенько подумайте, прежде чем соглашаться.
– Я подумал.
– Вы едете?
– Завтра на рассвете.
Сальватор вынул из кармана бумажник, раскрыл его и показал Жибасье стопку банковских билетов.
– Ах! – вырвалось у Жибасье, словно при виде денег в сердце ему вошел острый нож.
Сальватор как будто ничего не заметил. Он отделил два билета от других и обратился к Жибасье с такими словами:
– Без задатка нет и сделки. Вот вам на дорожные расходы, а когда вернетесь и привезете ответ, получите еще две тысячи.
Жибасье медлил, и Сальватор положил билеты на стол.
Каторжник взял их в руки, внимательно осмотрел, ощупал большим и указательным пальцами, проверил на свет.
– Настоящие, – подтвердил Жибасье.
– А вы полагали, что я могу дать вам фальшивые?
– Нет, однако вас самого могли обмануть: с некоторых пор фальшивомонетчики достигли больших высот.
– Кому вы об этом рассказываете! – хмыкнул Сальватор.
– Когда я снова вас увижу?
– Нынче вечером. В котором часу вы будете дома?
– Я не собираюсь никуда выходить.
– Ах, ну да, вы устали…
– Вот именно.
– Хорошо, в девять вечера, если угодно.
– Договорились.
Сальватор шагнул к двери.
Он уже взялся за ключ, как вдруг прибавил:
– Мне чуть было не пришлось возвращаться с другого конца Парижа.
– Зачем?
– Я забыл одну малость.
– Какую же?
– Попросить у вас расписку. Вы же понимаете, что эти деньги не мои: у бедного комиссионера не может быть в бумажнике десяти тысяч франков, он не платит своим курьерам по четыре тысячи!
– Меня бы тоже это удивило.
– Я даже не понимаю, почему это не вызвало у вас подозрения.
– Подозрение уже начинает шевелиться у меня в душе.
– Тогда напишите мне расписочку на две тысячи франков, и делу конец.
– Совершенно справедливо! – кивнул Жибасье, подвигая к себе письменный прибор и лист бумаги.
Он обернулся к Сальватору.
– Простую расписку, да?
– О Господи, да самую обыкновенную!
– Без обозначения?
– Укажите только сумму. Мы же знаем, за что вы получили эти деньги, ну и довольно.
Жибасье то ли машинально, то ли потому, что знал, как легко могут улететь билеты, и опасался, что и этих может неожиданно лишиться, прижал их к столу левым локтем и стал выводить расписку изящнейшим почерком.
Затем он протянул ее Сальватору, тот внимательно прочел, с довольным видом сложил и убрал в карман.
Жибасье наблюдал за ним с некоторым беспокойством.
Его насторожила усмешка Сальватора.
Невозможно описать, что он почувствовал, когда Сальватор скрестил руки на груди, посмотрел Жибасье прямо в лицо и, не скрывая насмешки, проговорил:
– Надобно заметить, господин шантажист, что вы не только крайне неосторожны, но и глупы. Как?! Вы поверили в мою сказку? Вы, как ребенок, попались в ловушку. Невероятно! Неужели ночное происшествие ничему вас не научило и вы думали, что никто не станет вас искать? Вы не сообразили, что довольно одного подозрения – и получить образец вашего почерка совсем нетрудно. Но вы глупы и довольно неосторожно крадете деньги, которые доверяет вам господин Жакаль! Садитесь-ка, граф Эрколано, и слушайте меня внимательно.