Сальватор. Том 2
Шрифт:
– Я не воровка, слышите? Я честная девушка! – взвыла распутница.
– Не только воровка, у которой при себе полмиллиона не принадлежащих ей денег, но и…
Он шепнул ей на ухо несколько слов.
Девица смертельно побледнела.
– Это не я! – запричитала она. – Я его не убивала! Это все любовница Костыля, Бебе-Рыжавка!
– Иначе говоря, ты держала лампу, пока она убивала его подставкой для дров. Впрочем, все эти подробности вы обсудите, когда окажетесь в одной камере. Теперь будешь кричать или мне крикнуть?
Девица издала стон.
– Пошевеливайся, я тороплюсь! – прибавил Сальватор.
Дрожа от ненависти, мадемуазель Фифина запустила руку под косынку на груди и достала из-за пазухи охапку банковских билетов.
Сальватор пересчитал их. Было всего шесть пачек.
– Хорошо! – похвалил он. – Еще четыре, и закончим этот разговор.
К счастью для Сальватора, а возможно и для нее самой, так как Сальватор был не из тех, кого можно было захватить врасплох, у мадемуазель Фифины не оказалось при себе никакого оружия.
– Ну-ну, давай-ка сюда четыре пачки! – повторил Сальватор.
Фифина скрипнула зубами, снова запустила руку за корсаж и вынула две пачки.
– Еще две! – приказал Сальватор.
Мошенница сунула руку и достала предпоследнюю пачку.
– Давай еще одну! – нетерпеливо топнув, сказал молодой человек.
– Это все! – возразила она.
– Всего было десять пачек, – заметил Сальватор. – Ну, давай поскорее последнюю, я спешу.
– Если и была десятая пачка, я, стало быть, обронила ее дорогой! – решительно отвечала мадемуазель Фифина.
– Мадемуазель Жозефина Дюмон! – произнес Сальватор. – Берегитесь! Вы играете с огнем.
Девица вздрогнула, услышав свое настоящее имя.
Она для виду снова пошарила за пазухой.
– Клянусь вам, больше у меня ничего нет! – вскричала она.
– Вы лжете! – заявил Сальватор.
– Да хоть обыщите меня! – неосторожно обмолвилась она.
– Я бы согласился скорее лишиться пятидесяти тысяч франков, чем прикасаться к такой змее, как ты, – отвечал молодой человек с выражением крайней брезгливости. – Ступай вперед, первый же жандарм тебя обыщет.
Он подтолкнул ее локтем к лестнице, словно не хотел прикасаться к ней рукой.
– Заберите свои деньги, и будьте вы прокляты! – прошипела она.
Выхватив последнюю пачку, она в бешенстве швырнула ее под ноги.
– Отлично! – сказал Сальватор. – А теперь ступай просить прощения у Бартелеми И если он еще пожалуется мне на тебя, я передаю тебя в руки правосудия.
Мадемуазель Фифина спустилась по лестнице, грозя Сальватору кулаком.
Тот провожал ее взглядом до тех пор, пока она не скрылась за одним из поворотов огромной винтовой лестницы, после чего наклонился, поднял пачку, отделил десять билетов и положил их в бумажник, а девять нетронутых пачек вместе с начатой заснул в карман.
XVIII.
Глава, в которой показано, как опасно не получать, а давать расписки
Как только мадемуазель Фифина исчезла, а Сальватор убрал деньги, дверь Жибасье распахнулась и любитель приключений появился на пороге в белых мольтовых штанах. На голове у него была косынка, а на ногах расшитые тапочки.
Стук в дверь, нежные имена, которыми называла его через дверь девица, ее испуганный крик при виде Сальватора, препирательства, последовавшие за их встречей, нарушили, как мы уже сказали, сон честнейшего Жибасье. Он решил посмотреть, что происходит у него за дверью, стряхнул с себя сон, вскочил с постели, натянул штаны, сунул ноги в тапочки и неслышно подкрался к двери Не уловив ни малейшего шума, он подумал, что там уже никого нет.
Велико же было его удивление, когда он увидел на лестнице Сальватора. Мы должны заметить, к чести осторожного Жибасье, что при виде незнакомца он хотел сейчас же захлопнуть дверь.
Но Сальватору был знаком каторжник и в лицо, и понаслышке. Он знал, какую роль сыграл Жибасье в деле похищения Мины, и с тех пор следил за ним прямо или косвенно. Сальватор с таким трудом его разыскал, что не мог дать ему исчезнуть, как только тот появился.
Он придержал рукой готовую захлопнуться дверь и как можно любезнее спросил:
– Я имею честь говорить с господином Жибасье?
– Да, сударь, – недоверчиво глядя припухшими со сна глазами, отозвался тот. – С кем имею честь?
– Вы меня не знаете? – спросил Сальватор, пытаясь приотворить дверь.
– Нет, клянусь честью, – проговорил каторжник, – хотя я, несомненно, видел ваше лицо, но откуда мне знать где именно?!
– Вы можете определить по моему костюму, кто я такой, – заметил Сальватор.
– Комиссионер! А как вас зовут?
– Сальватор.
– А-а, кажется, ваше место на улице О-Фер? – испуганно спросил Жибасье.
– Совершенно верно.
– Что вам угодно?
– Я непременно скажу вам об этом, если вы позволите мне войти.
– Хм! – с сомнением обронил Жибасье.
– Вы меня боитесь? – молвил Сальватор, проскользнув в щель.
– Я?! С какой стати мне вас бояться? Я не сделал вам ничего дурного, зачем же вам причинять мне зло?
– Да, я желаю вам только добра и пришел как раз затем, чтобы вам помочь, – подтвердил Сальватор.
Жибасье тяжело вздохнул. Он так же мало верил в то, что кто-то желает ему добра, как мало сам заботился о благе других.
– Вы сомневаетесь? – спросил Сальватор.
– Признаться, я не очень в это верю, – ответил каторжник.
– Вы сможете судить об этом сами.
– Извольте сесть.
– Это ни к чему, – возразил Сальватор. – Я очень спешу, и если то, что я предложу в двух словах, вам подойдет, мы сейчас же ударим по рукам.
– Как вам угодно.. А я сяду, – сказал Жибасье, чувствуя Некоторую слабость во всем теле после ночных происшествий – Вот так! – прибавил он, усаживаясь на стуле. – Теперь, если вы желаете мне сообщить, чем я обязан удовольствию вас видеть, я слушаю.