Сальватор
Шрифт:
– А что, музыку трудно изобразить, что ли? – произнес Туссен, ставший от выпитого вина упрямым и очень находчивым.
– Не знаю, трудно это или нет, – наивно сказал Жан Торо. – Но лично я ни разу в жизни и не пытался это сделать. Однако я полагаю, что для того, чтобы была музыка, нужен какой-то музыкальный инструмент. Не так ли, мсье граф?
– Совершенно справедливо! – сказал Лоредан, пожимая плечами.
– Что?! Инструмент? – переспросил Туссен. – Да у любого из нас есть такой инструмент!
И, сказав это, Туссен сложил свою черную ладонь в форме дудки, мундштук которой был образован большим пальцем. Затем, приложив этот мундштук к губам, он принялся мурлыкать мотив песни «Король Дагобер».
После чего, обернувшись к Жану Торо, сказал:
– Разве это – не прекрасный инструмент?
– Хороший, – ответил Жан Торо, упорствуя в своем мнении, – но он скорее годится для охоты, а не для плясок.
– И то верно, – ответил на это Туссен, всегда охотно соглашавшийся со справедливыми замечаниями. – Тогда, коль скоро мы не можем ни петь, ни танцевать, давайте пить!
– Вот это правильно! – поспешил поддержать его господин де Вальженез. – Давайте лучше пить!
Но сказал он это слишком поспешно, и в его словах явно прозвучало желание не выпить самому, а заставить напиться приятелей. Жан Торо подозрительно взглянул на него, не понимая еще, следует отметить, плана господина де Вальженеза. Поскольку этот молодец и представить не мог, что вино иногда становится отравой. Но он все же почуял какую-то опасность и, ставя на стол бутылку, которую уже держал, чтобы наполнить стакан Туссена, сказал:
– Нет, тебе уже хватит, Туссен!
– О, вина никогда не хватает, друг мой Жан.
– Вообще-то это правильно, – сказал плотник. – Но сегодня это не так.
– Однако, – возразил пленник, – вы же сами стали угощать меня. А я хочу выпить еще.
– Вы, мой благородный, – снова заговорил Жан Торо, – совсем другое дело. Вы можете упиться, если есть такое намерение… Я ведь вам уже сказал, что в шкафу стоит еще бутылок сорок. Давайте ваш стакан!
Лоредан протянул стакан, и Жан Торо наполнил его на две трети. Потом он поставил бутылку на стол.
– А вы?.. – спросил господин де Вальженез.
– Я? – переспросил Жан Торо. – Я выпил уже достаточно. Туссен вам уже сказал, что если я выпью лишнего, то становлюсь сердитым. Он прав, и я больше пить не стану.
– Давайте выпьем еще стаканчик со мной, – сказал Вальженез, сделав вид, что не понимает причин умеренности Жана Торо, хотя на самом-то деле все прекрасно понял.
– Вы этого хотите? – спросил столяр, пристально взглянув на него.
– Хочу.
– Ладно, – сказал гигант, наливая новый стакан вина.
– А мне? – спросил Туссен.
– А ты – нет!.. – грубо отрезал Жан Торо.
– Почему я – нет?
– Потому что я решил, что ты больше пить не будешь.
Туссен что-то угрюмо проворчал, отступил от стола на пару шагов, но настаивать не стал.
А Жан Торо, поднеся свой стакан к губам, произнес:
– За ваше здоровье!
– За ваше! – ответил господин де Вальженез.
Стакан Жана Торо не был полным, и он смог через стекло наблюдать за пленником. Он увидел, что тот обхватил свой ладонью, быстро поднес к губам и поставил на стол, сделав какое-то необычное движение.
В это же самое время плотник почувствовал, как ноги его стали мокрыми, словно он наступил в лужу.
Приподняв ногу, он ощупал ее рукой: ботинок промок насквозь.
Тогда он взял лампу и осветил пол. Затем, поставив ее назад на стол, сказал, замахиваясь на пленника своим огромным кулаком:
– Должен признать, что вы порядочный негодяй!
Туссен Лувертюр бросился вперед и схватил плотника за запястья рук.
– Ага! – сказал он. – Я ведь вас предупреждал, что вино на него плохо действует… Вы мне не поверили! А теперь выпутывайтесь, как можете.
Глава XL
В которой у Жана Торо и Туссена Лувертюра появляется возможность сколотить состояние, но они ею не воспользуются
Господин де Вальженез уже приготовился обороняться: взяв по бутылке в каждую руку, он выжидал момента, когда Жан Торо приблизится к нему настолько, что он сможет разбить эти бутылки об его голову.
Жан Торо нагнулся, схватил табурет за ножку и сделал шаг в направлении господина де Вальженеза.
– Да что он такого сделал? – спросил Туссен.
– А ты взгляни под стол, – сказал Жан Торо.
Туссен взял лампу и посмотрел.
– Ай! – сказал он, увидев потемневший от белого вина кирпич, – это кровь?!
– Кровь? – сказал Жан Торо. – Если бы это была кровь, то было бы не так обидно: поешь хлеба, и кровь восстановится. Но вино-то делается только из винограда! А в этом году все виноградники побило заморозками!
– Как? Он вылил на пол вино? – вскричал возмущенной Туссен.
– Вот именно!
– Ну, в таком случае он, как ты сказал, – негодяй! Врежь ему!
– Я только и ждал твоего разрешения, Туссен, – сказал Жан Торо, вытирая рукавом вспотевший от гнева лоб.
– Слушайте, если вы приблизитесь ко мне еще на шаг, я размозжу вам голову, – сказал Вальженез.
– Ах, вам недостаточно того, что вы проливаете вино! Вы еще хотите разбить бутылки? – сказал Жан Торо. – Ведь вы собираетесь разбить бутылки, а не мою голову, я вас предупреждаю!
– Ну, врежь же ему, Жан! – крикнул Туссен. – Ну чего ты ждешь?
– Я одумался, – сказал Жан Торо. – И надеюсь, что господин граф тоже одумается.