Сальватор
Шрифт:
Девушка тяжело вздохнула, чувства отказали ей: она обмякла и рухнула на колени.
Камил взял ее руку. Затем, подхватив ее одной рукой, приподнял. Не чувствуя сопротивления девушки, он вывел ее из спальни брата, провел через курительную комнату и через гостиную.
Они оказались в затемненном будуаре.
Камил, продолжая держать Сюзанну в объятиях, опустился вместе с ней на диванчик.
Некоторое время в комнате, где находились эти два живых существа, стояла такая же тишина, как в той скорбной комнате, из которой они только что ушли.
Первой эту тишину нарушила Сюзанна.
– Итак, – скорбно произнесла она, – теперь я осталась одна на этом свете. Без семьи, без родных и без друзей!
– Ты забываешь, что я с тобой, Сюзанна! – сказал молодой человек, перекрывая своими губами последнее ее слово.
– Ты, – сказала она. – Да, только ты у меня и остался. Только ты меня и любишь. Или говоришь, что любишь.
– Дай же мне возможность доказать тебе это!
– Ты не обманываешь? – воскликнула девушка.
– Нет. Скажу по совести, я никого так сильно не любил, как тебя, – сказал креол.
– Тогда, – снова произнесла Сюзанна, – если я в моем несчастье найду для тебя способ доказать мне твою любовь, ты не станешь колебаться?
– Я с удовольствием докажу тебе это. С признательностью и с радостью!
– Тогда слушай!
Камил невольно вздрогнул.
В этих словах он уловил некое предчувствие, которое опалило его своим смертным крылом. Но у него хватило сил справиться с этим, казалось, беспричинным предчувствием, и улыбнуться.
– Говори, – сказал он.
– Мой брат умер. Я больше ни от кого не завишу, у меня ни перед кем не осталось никаких обязательств. Нет в душе моей больше страхов, уважения к кому бы то ни было в этом мире. Я свободна, вольна распоряжаться собой, вольна делать то, что мне нравится.
– Конечно, Сюзанна, но к чему ты все это говоришь?
– Я хочу сказать, что отныне я – твоя. Я принадлежу тебе телом и душой.
– И что с того?
– А то, что теперь мы можем жить вместе, друг для друга. Я не хочу расставаться с тобой ни на минуту!
– Ты так думаешь, Сюзанна? – воскликнул молодой человек. – Но ты забываешь, что…
– Что ты женат? Нет, я помню об этом. Но какая мне разница?
Камил вытер платком покрывшееся потом лицо.
– Слушай, Камил, – продолжала девушка. – Отвечай мне, как если бы ты отвечал Богу: кого ты любишь, меня или ее?
Молодой человек замялся.
– О! Отвечай же! – сказала она. – Ведь все зависит только от того, что ты сейчас скажешь. Кто тебе дороже? С кем из нас двоих ты хочешь жить?
– Сюзанна! Милая моя Сюзанна! – воскликнул креол, сжимая ее в объятиях.
Но девушка нежно отстранила его.
– Поцелуй не может быть ответом, – холодно произнесла она.
– Если честно, – сказал креол, – то твой вопрос и является ответом.
– Не понимаю.
– О! – произнес молодой человек, сложив ладони, – ты сомневаешься в моих чувствах?
– Значит, ты любишь меня? – сказала она, привлекая его к себе.
– О да! Тебя. Только тебя одну! – ответил креол, задыхаясь от чувств. – И никого кроме тебя!
– Что ж, – сказала Сюзанна. – В таком случае через восемь дней мы уедем из Парижа. Поедем в Гавр, в Марсель, в Бордо, в Брест, куда захочешь. Там мы сядем на первый же корабль, который отплывает в Америку, в Индию или в Океанию. Если где-нибудь тебе не понравится, мы уедем в другое место. Если тебе надоест одна часть света, мы переедем в другую. Мы уплывем туда, куда только может доставить нас корабль, куда пригонит ветер. Мы будем искать рай, а когда его найдем, мы в нем поселимся.
– Но, Сюзанна, – воскликнул молодой человек, – ведь для такой жизни нам потребуется очень много денег! Ты об этом подумала?
– Это пусть тебя не волнует.
– Друг мой, но ведь большая часть моего состояния принадлежит моей жене… – сказал Камил.
– Можешь оставить ей все. Мы будем жить на мои деньги. Мы продадим этот особняк, выручим за него два миллиона. Это сто тысяч годовой ренты. А с сотней тысяч ренты мы можем не беспокоиться о будущем.
– А ты уверена в том, что мы получим эти два миллиона? – спросил Камил.
Сюзанна вздрогнула: в тот момент, когда она услышала эти слова, у нее мелькнула ужасная мысль.
Она задрожала всем телом. Руки, щеки, лоб ее стали такими же белыми и холодными, как мрамор.
– А! – сказала она. – Ты, значит, тоже о нем слышал!
– О ком? – спросил Камил.
– Да нет, ни о ком, – сказала Сюзанна, проведя ладонью по лицу, словно отгоняя дурной сон.
– Сюзанна, Сюзанна, твои руки похолодели, – сказал молодой человек.
– Да, так оно и есть. Мне холодно, Камил.
– Пойдем же в твою спальню, милое дитя! Это волнение может повредить твоему здоровью.
– О Камил, – воскликнула Сюзанна мрачным голосом, – мы навеки разлучены!
– Сюзанна, – сказал взволнованно молодой человек, – очнись! Боль потери затуманила твой рассудок. Это я, Камил! Я рядом, я обнимаю тебя и целую. Я люблю тебя!
– Нет! Я знаю, что говорю! Ты тоже слышал о нем!
– Так, значит, это правда? – спросил Камил.
– Что – правда?
– То, что в свете говорят об этом завещании?
– Видишь! Видишь! Да, это правда! Да, когда этот человек пожелает, я буду нищей! Я буду разорена! У меня будет денег не больше, чем у новорожденного. Поскольку новорожденный имеет отца и мать, а у меня нет никого!
– Значит, есть еще наследник?
– Да, Камил, да! Я про него забыла. Есть законный наследник. Брат хотел все продать, все заложить, все… Бедняга! Он строил планы, но не торопился их осуществлять. А теперь его настигла смерть.
– И этого наследника зовут?..
– Для нас он – Конрад де Вальженез, которого мы считали умершим. Для всех других он Сальватор.