Сальватор

Дюма-отец Александр

– Однако же мы с вами уже встречались, – опять сказал генерал. – Это было памятной для нас обоих ночью. Ибо вы снова нашли свою невесту, а я, сам того не зная, впервые в жизни смог обнять свою…

Его прервал Жюстен.

– Ну да, вспомнил! – воскликнул он оживленно. – Я видел вас в ночь моего отъезда в парке замка Вири. Вы с Сальватором помогли нам бежать. Теперь я помню вас так хорошо, словно мы с вами и не расставались. Вы – генерал Лебатар де Премон!

И с этими словами он бросился к генералу, который крепко обнял его и взволнованно

прошептал:

– Жюстен! Друг мой! Дорогой мой…

Он хотел было сказать сын, но остановился.

А Жюстен, сам не понимая причин этого, был охвачен необъяснимым волнением.

Он посмотрел в лицо господину Лебатару де Премону и увидел, что глаза генерала были полны слез.

– Друг мой, – спросил генерал снова, – Сальватор говорил вам когда-нибудь об отце Мины?

– Нет, – ответил молодой человек и удивленно посмотрел на генерала.

– Но он по крайней мере сказал вам, – продолжал генерал, – что ее отец жив?

– Он дал мне такую надежду. А вы его не знаете, генерал?

– Знаю, – глухо прошептал генерал. – А что вы думаете об отце, который бросил своего ребенка?

– Я думаю, что он – несчастный человек, – просто ответил Жюстен.

– О, очень несчастный! – сказал господин Сарранти и грустно покачал головой.

– Значит, – опять спросил генерал, – вы его не осуждаете?

– Ни один человек не достоин большего участия, – грустно прошептал господин Сарранти.

Учитель посмотрел на корсиканца точно таким же взглядом, каким он только что смотрел на генерала. Что-то говорило ему о том, что один из этих мужчин был отцом Мины. Но кто из них? Его взгляд перебегал с лица одного на лицо другого, стараясь уловить под спокойной маской биения сердца.

– Отец Мины вернулся, – продолжал генерал, – и с минуты на минуту придет за дочерью.

Молодой человек вздрогнул. В этих словах ему послышалась угроза.

Генерал заметил это. Он понял причину испуга Жюстена. Но вместо того, чтобы его успокоить, продолжал, стараясь говорить ровным голосом.

– Когда отец Мины потребует от вас вернуть ему дочь, вы вернете ему ее чистой… без сожаления… без угрызений совести… не так ли?

– Да, без угрызений совести! – торжественно подтвердил молодой человек. – Но с большим сожалением, – добавил он взволнованно.

– Вы ее так сильно любите?.. – добавил генерал.

– Всем сердцем! – ответил Жюстен.

– Как сестру? – снова задал вопрос отец Мины.

– Сильнее! – ответил учитель и покраснел.

– И вместе с этим… утверждаете, что отцу Мины не придется краснеть из-за этой любви?

– Клянусь, что нет! – ответил молодой человек, воздевая руки к небу.

– Другими словами, – снова заговорил генерал, – Мина будет достойна того мужа, которого выберет для нее отец?

Жюстен задрожал всем телом, поник головой и ничего на это не ответил.

Господин Сарранти посмотрел на генерала умоляюще. Этот взгляд говорил: «Это очень жестокое испытание, хватит заставлять страдать этого бедного парня».

Между помилованием и смертным приговором лежит целая гамма неописуемых чувств: в момент перед вынесением приговора человек разом ощущает в себе все: волнение, боль, напряжение, его душа и тело получают мощный толчок и начинают биться в унисон.

Именно это чувствовал Жюстен, когда услышал слова: «мужа, которого выберет для нее отец»!

Перед ним промелькнула вся его жизнь. Побледнев, он стиснул губы, поднял лицо и посмотрел на посетителей взглядом, в котором читался неописуемый ужас.

Генерал был глубоко тронут болью, которую испытывал молодой человек. И все же решил, что должен провести последнее испытание. Поэтому, несмотря на немую мольбу господина Сарранти, произнес:

– Вы вырастили мадемуазель Мину, как свою сестру. От имени ее отца я благодарю вас за это и благословляю, как сына. Но предположите все же, что из-за превратности судьбы, из-за торжественно данного им кому-то обещания он вынужден будет отдать руку своей дочери кому-то другому. Какова будет ваша реакция на это? Отвечайте так, словно перед вами отец Мины. Что бы вы сделали?

– Генерал, – пробормотал Жюстен, задыхаясь от волнения, – после смерти отца я привык страдать. Я бы продолжил страдать.

– И вы не стали бы возмущаться жестокостью ее отца?

– Генерал, – гордо ответил молодой человек, – отцы стоят выше возлюбленных точно так же, как Господь выше отцов. Я бы сказал Мине: «Господь вручил вас мне, когда у вас не было отца. Теперь ваш отец вернулся, и я возвращаю вас ему!»

– Сын мой! Сын мой! – вскричал генерал, будучи не в силах более сдерживать слезы, и открыл объятия.

Жюстен вскрикнул и бросился в объятия господина Лебатара де Премона.

– Отец… отец… отец! – повторял он при этом.

Затем вдруг вырвался из объятий генерала и ринулся к двери с криками:

– Мина! Мина!

Но генерал успел схватить его за руку, которая уже легла на ручку двери, и положил ладонь ему на рот.

– Тише! – сказал он. – Неужели вы не боитесь последствий ее волнения при этом известии?

– От счастья никогда не бывает плохо, – сказал Жюстен, чье лицо просто светилось от радости. – Да посмотрите на меня!

– На вас! Вы ведь мужчина, друг мой, – сказал генерал. – А она девушка… совсем еще ребенок… Она красива?

– Как богоматерь!..

– И… – неуверенно спросил господин Лебатар де Премон, – она здесь? Вы ведь ее позвали.

– Да, сейчас я ее приведу, – ответил учитель. – Я не прощу себе, если украду хоть минуту счастья.

– Да, сходите за ней… – сказал генерал дрожащим от волнения голосом. – Но только обещайте мне, что не скажете ей, кто я. Я хочу сам ей об этом сказать… Когда она будет к этому готова, когда я сочту нужным. Так будет лучше, не правда ли? – добавил он, глядя одновременно на молодого человека и на господина Сарранти.